Однажды, после долгого отсутствия мне повезло, попал домой как раз к майским праздникам. Дома батя в приподнятом настроении, разложил мундир, наяривает зубным порошком медали.
Оказывается ждет телевидение. А дело обстояло так. У нашего соседа, тоже ветерана войны, внучка училась на журфаке в универе в Гемании и узнав, что ветеран в подъезде остался один, подняла на ноги местное ТВ и организовала съемку воспоминаний .
Короче так : вот эта “немецкая” внучка, огромный толстый оператор с большущей камерой и мелкая шустрила с микрофоном, уставились на батю и ждут геройского рассказа о первом сражении. Я сижу в уголке молчу. Ну, думаю, щас батя расскажет про первый налет мессеров, про разведку ( он был артиллерийский разведчик) или про то, как он с сестрой лейтенантом-военврачем, под налетом Дон вплавь форсировали. А батя выдает перл про первое задание.
Когда их 16 летних пацанов призвали, военком Алексеевки прямо в военкомате выдал ему и его товарищу по трехлинейке ( винтовка была выше бати в полтора раза) и приказал отконвоировать около сотни пленных немцев из Алексеевки в Бирюч( по степи километров сорок). Представьте три пацана, три трехлинейки по 5 патронов и один начальник этого войска, которому лет 18, и он на поправке после госпиталя, и бесконечная степь, и сотня пленных фашистов и идти примерно сутки.
И бесконечный как степь рассказ бати, как они идут, как кончилась вода, как немцы начали падать, а они с пацанами думали, что с ними делать, нести нет возможности, а пристрелить жалко. ( немцев оставили в степи отлежаться, они потом сами пришли куда надо).
Ну короче, немецкая журналистка впала в крайнюю степень тоски, оператор и шустрила с микрофоном начали носом клевать, а батя все про степь да про степь, а про первый бой с налетом мессеров ни гу гу и про то, как в бою его пушкой переехали и за что он “За боевые заслуги” получил тоже молчек.
Журналисты свернулись и ушли. Батя понял, что он что то не то рассказал, снял мундир повесил в шкаф. Мы с ним по сто грамм выпили он мне про фокке-вульфов с мессерами и рассказал. И про Дон вплавь тоже рассказал.
А в телек батя не попал.
А я все вспоминаю, как в 1944 м, трое товарищей по 16 лет каждому, и один командир, которому 18, сутки ведут сотню немцев по бескрайней степи. (Рассказывает Журбенко Владимир)