Мой отец, Илья Моисеевич Прилуцкий,  прошел всю войну с 23 июня 1941 по 27 августа 1946 г. Сначала как командир радиовзвода роты связи (Юго-Западный фронт), затем командир транспортной роты, с 1942 г. начальник артснабжения 203 мотостроительного батальона (1-й Белорусский фронт). Участник Сталинградской битвы, обороны Киева, освобождал Польшу (Варшаву, Освенцим), дошёл до Германии. Был несколько раз ранен, обморожен под Сталинградом. Самое тяжелое ранение в правую ногу – в ноябре 1944 под Варшавой, в ее пригороде Праге. В результате получил инвалидность. Награжден медалями «За оборону Сталинграда» (1943), "За боевые заслуги" (1944), «За освобождение  Варшавы» (1946),  "За победу над Германией" (1946) , «За оборону Киева» (1962), орденом Отечественной войны 2 степени (1985), юбилейными медалями к 20, 25, 30, 40-летию Победы, "За доблестный труд (1970).  Уволен в запас в звании капитана инженерных войск. 

          Папа неохотно говорил о войне. Полагаю, ему были тяжелы эти воспоминания (кстати, заметила, что те, кто сражался на передовой, не любили говорить о войне),  но кое-что из рассказанного отцом  запомнилось: и переправы, и понтонные мосты, которые наводились прямо под огнем, и красная от крови волжская вода (такая же, вспоминал папа, была и при форсировании Днепра). Именно там, на левом берегу Волги, в районе Ахтубы, откуда велась артиллерийская стрельба по Сталинграду,  стояла папина часть, и там, под Сталинградом, суровой зимой отец обморозил ноги, что скажется спустя годы на его здоровье.  Любивший задавать каверзные вопросы, он однажды спросил, почему после наведения моста нужно было тщательно убирать опилки и щепки. Оказывается, они хорошо были видны с воздуха и демаскировали переправу.  

            Вспоминается еще один эпизод. Затишье после бомбежки и обстрела. Передышка. И в этой тишине неведомо откуда прилетевшая с правого берега шальная пуля пролетает у папиного виска и убивает сидящего рядом солдата. Судьба… Об отношении же солдат к своему командиру говорит карандашная надпись на пожелтевшей от времени фотографии «Дорогому капитану Прилуцкому на память»…. И подписи.

            Случались на войне и курьёзы. У папы в подразделении были люди разных национальностей, в том числе  жители Средней Азии, плохо говорившие и тем более  читавшие  по-русски. Однажды ночью в метель они пропустили указатель и, заблудившись, не могли найти село, в котором квартировали.  Папа отправил одного солдата к указателю, а тот выкопал столб и принес его, чтобы командир прочитал. Пришлось всем возвращаться и вкапывать указатель, ориентируясь на форму ямы.

            А этот рассказ папы врезался в память настолько, что, кажется, не только слышала, но и ощущала рассказанное всеми органами чувств. В бою за освобождение Варшавы отец был тяжело ранен, долго лежал в госпитале, где ногу ему спас  польский хирург, и догнал своих, когда те освободили Освенцим. Пленных уже не было, но увиденное потрясло. Горы обуви, мужской, женской и детской, тюки с волосами по цвету, рассортированные с немецкой педантичностью, и огород, унавоженный пеплом из крематория. Земля была черной, жирной, и на ней росла такая же, как говорил папа,  черная капуста. Понимаю, что это была краснокочанная, но тогда всем показалось, что цвет зависел от удобрения. Можно посмотреть много документальных фильмов, прочитать десятки книг и статей, но рассказанное близким человеком, очевидцем происшедшего, куда сильнее.

         Я бережно храню отцовские награды, компас, офицерский ремень, трость, подаренную его бойцами, и несколько писем с фронта моей маме и старшему брату, встретившему войну трёх лет от роду. Планшет передала в школьный музей. Чтобы помнили.