Теплый и светлый образ моего деда навсегда остался в моих воспоминаниях, несмотря на то, что мне было всего 2 года, когда он ушел из жизни. Наша семья всегда будет помнить его подвиг.

В моей семье во время войны погибли два дяди, родной брат моей мамы - Анталиновский Николай Архипович и брат отца - Климченко Семен Игнатьевич, но к сожалению никакой информации у меня о них не осталось, даже фото утеряны. Рассказать же я хочу о своем отце, чудом выжившим в этой жестокой войне и вернувшимся домой.
Мой отец – Климченко Алексей Игнатьевич прошел этот трудный военный путь от начала до конца. Родился папа 01.02.1916 года в д. Ольховка Ачинского района Красноярского края. В 1938 году был призван в ряды советской армии, где проходил срочную службу, в начале 1941 года приходил в отпуск. На фронт направлен был из армии, с первых дней войны.
Воевал Алексей Игнатьевич в составе Стрелковой гвардейской дивизии на Втором украинском фронте, рядовой пулеметчик, командир пулеметного взвода. Награжден во время войны боевыми наградами: медалью "За отвагу" и орденом "Красной звезды 2 степени".
Я родилась 5 ребенком в семье, когда папе было уже за 40 лет. Насколько помню из своего детства, папа был очень болен, инвалид Великой отечественной войны 2 группы по ранению, а 30 лет назад папа ушел из жизни на 74 году жизни. Это был честный, прямолинейный человек, решительный, но в то же время добрый и отзывчивый. Мне он много рассказывал о войне в моем детстве и мне казалось, что все будет помниться всегда, запишу все потом, еще вся жизнь впереди. К сожалению, за истечением лет многое стерлось из памяти, но два особенно значимые в военной биографии моего отца события у меня крепко засели в памяти на всю жизнь.
Первое случилось вероятно в 1942 - 1943 году, потому что это было еще до кровавой битвы на "Курской дуге". Их взвод держал натиск противника с небольшой высотки на подступах к поселку, немцы атаковали, вели точечный обстрел наших орудий, были у них и снайперы. После пулеметной очереди наше орудие накрывал шквал огня, несколько пулеметов вышло из строя, погиб командир взвода. Тогда папа придумал неожиданное решение. Он вытащил из вещмешка и из сапог портянки, связал их и привязал к пулемету. После выстрела он тут же откатывался в сторону и за портянки оттаскивал пулемет в сторону чтобы перезарядить и сделать очередной выстрел, шквал огня накрывал предыдущее место. Немцы решили что на этой высотке много орудий и русских солдат, и отступили. Эту высотку наш взвод удержал до прихода подкрепления. Папа за смелость и находчивость в бою был награжден медалью "За отвагу".
Вторым военным эпизодом, врезавшимся в мою память, было сражение на "Курской дуге". Шли продолжительные, ожесточенные бои, отступать наши войска уже не могли, только наступать, гнать ненавистного врага со своей Родины. Командир принял решение наступать, не дожидаясь подкрепления, батальон ринулся в бой, но силы были неравными, в живых от целого батальона осталось только 18 человек. Папа получил ранение в голову, его полуживого, без сознания, подобрали немцы. На родину ушла похоронка, похоронен 24.03.1944 года на Украине, Тарнопольская область, Велико-Глубочецкий, хутор Гладки, река Серет, правый берег, братская могила №7, ряд 1, 7-й справа.
Очнулся папа уже в вагоне поезда, направляющегося в концлагерь на территории Чехословакии (к сожалению название не помню, папа говорил о каком-то Цветало, может быть это он упоминал чешский городок Цвиттау). Папа со слезами на глазах рассказывал, как издевались немцы над ними в концлагере, как вырвали у него вместе с гимнастеркой медаль "За отвагу" и орден "Отечественной войны 2 степени", допрашивали, не офицер ли он. Кормили в лагере очень плохо, в основном баландой с плавающими кусочками капусты кольраби (папа ненавидел эту капусту всю жизнь), хлеб давали с опилками, заставляли работать всех, даже тяжело больных и раненых. Контингент в лагере был многонациональный, были и предатели - стукачи, люди гибли сотнями. Занимался папа там ремонтом машин (товарищи посоветовали, слаб он был для других работ), хотя мало что соображал в технике, но делая умный вид, копошился в моторе, выигрывая время для поправки. Немного оправившись от ранения папа задумал побег, подговорил двух товарищей, один из которых немного знал чешский язык.
И вот наступил этот момент, воспользовавшись паникой в лагере от налета русских истребителей, перекинув матрац через колючую проволоку, они бежали. Бежали почти двое суток с короткими передышками днем в укрытиях, изможденные вечером на окраине небольшой чешской деревни постучались в дом. Дверь открыла пожилая женщина, она сразу все поняла, быстро запустила их во двор и спрятала в погреб, дала немного еды. Только успела сказать чтобы сидели тихо, на другом конце деревни расположение немцев. Следующей ночью погреб открылся и их пригласили в дом. За столом в красном углу сидел бородатый мужик крупного телосложения в форме полицая, по лавкам также сидело несколько вооруженных людей в форме полицаев. Это все, нас предали, мелькнула мысль в голове у папы. Бородатый обратился к папе: "На чьей стороне ты, за русских или за немцев?". Папа сказал прямо, глядя ему в глаза (решил - будь что будет): "Я с первых дней войны защищаю свою родину, своих родных и детей и ни за что бы не попал в плен, если бы был в сознании. Из лагеря бежал, чтобы воевать дальше с ненавистными немцами и если надо сложить свою голову ради победы". Товарищ перевел. "Ну, а вы как?", спросил он у папиных товарищей, "Так как товарищ так и мы", прозвучал ответ.
Рано утром папу снова пригласили в дом (этот бородатый мужик оказался командиром чешского отряда партизан), и взяли в первый бой партизан с немцами, оружие не дали, сказали - сам добудешь в бою. В этом бою полувооруженный отряд отбил угнанный немцами из деревни скот. Так папа участвовал в боях отряда чешских партизан почти два месяца, затем был передан русским партизанам, а оттуда попал в родную часть.
"Климченко, ты живой!" бросился к папе командир роты Кравченко, Избежать трибунала за концлагерь помогли оставшиеся в живых командиры, папе повезло, что он нашел свою часть. Под дулом пистолета заставили написать письмо родным, что жив. Папа не хотел писать, дескать переплакали уже, обрадуются, а вдруг завтра в бою убьют, снова горе и слезы родным. Когда мама получила эту весточку, не поверила, вроде и почерк не его, решила, что кто-то издевается над ней, разыгрывает...
День победы папа встретил на подступах к Берлину, но домой его все-таки сразу не пустили, отправили на Японскую войну. Давно все живые пришли с фронта, надежды у мамы, что он вернется уже не было.
И вот в начале марта 1946 года рано утром постучал в окошко путник. "Кто там?" спросила мама, "Это я - Алексей". "Не открывай", сказала моей маме свекровь, "Это бандит, у тебя дети малые спят, мой сын погиб, на него похоронка была!". Но мама не послушалась, открыла. Мой брат первый раз увидел отца, он ведь родился в сентябре 1941 года и часто допытывался у старшего брата, какой у меня папа, может синий или зеленый?
Пришел папа с войны весь израненный, простуженный. Бывало, говорил, что порою лежали в засаде в окопе, шинель примерзала к земле, все это в будущем аукнулось. В 1947 году его полностью парализовало, он даже не мог голову поднять, мама металась с маленькой сестрой на руках по врачам, но врачи разводили руками. Кто-то посоветовал маме пропоить его отваром сосновых шишек, мама томила в русской печи отвар из сосновых шишек и поила больного из ложечки. Когда мама привезла его на очередной прием к знаменитому в Ачинске доктору Патушинскому, папа начал приподнимать голову и тело у него покрылось пятнами. "Чем ты его лечишь, милая?", спросил доктор, мама рассказала. "Продолжай это же лечение, похоже ты спасла мужа!". Но это уже другая история, это тяжелое, голодное, послевоенное время...
Несмотря на жестокие болезни после войны, папа все время работал и в колхозе, а потом в совхозе, последнее время занимался лошадьми. Его труд был отмечен, в 1952 году он был награжден министром сельского хозяйства СССР значком "Отличник социалистического сельского хозяйства". Папа не умел хитрить, ни перед кем не юлил, все дела делал качественно, от души. Это был очень талантливый человек, до войны он хорошо играл на балалайке, чем и покорил мамино сердце (из-за прострелянных на фронте пальцев играть он больше не смог). Он мог неплохо нарисовать, сапоги сшить или тапки, валенки подшить, сплести из кожи ремень, а какие красивые он плел корзины из лозы!
Прости меня, папа, что я так мало написала о тебе. В школе писала когда-то сочинения, выдержки из них печатали в Ачинской районной газете и не более того. Очень благодарна создателям Бессмертного полка, ежегодно 9 мая мы ходим с родными в Бессмертном полку с твоим портретом, рассказываем о тебе детям и внукам, помним любим, скорбим.....