Мой отец, Каштанов Иван Филиппович родился 28 ноября 1917 года. Он прожил сложную длинную жизнь. Я хочу рассказать о наиболее трагических событиях в его жизни, это 1930-1933 годы , когда в стране Советов проводилась всеобщая коллективизация. Организовывались колхозы, в основном из бедняцких и середняцких домов, на добровольных началах. С принятием в члены коллективного хозяйства одновременно предлагалось сдать весь скот и инвентарь колхозу безвозмездно. Потом был нарушен принцип добровольности и началась принудиловка. И таким образом в 1930 году мой дед, Каштанов Филипп Кузмич, 1885 года рождения, занимавшийся крестьянским трудом, за сопротивление вступлению в колхоз, в период насильственной коллективизации, был репрессирован и посажен в тюрьму в городе Саратове. Вместе с ним был репрессирован и его старший сын Павел, 1912 года рождения, сослан в г.Котласс, где и умер. Остальные члены семьи, жена и пятеро детей, были высланы за пределы населенного района на кулацкий поселок, т.н.выселки, находящейся в 8-10 км.от места, где они проживали. Мой отец, Иван, был в числе этих детей. Ему было 13 лет. А самой младшей было три года. Старшие сестры Шура и Маруся были уже замужем. В 1933 году мать и двое младших детей умерли с голоду, жив остался только мой отец. Всю свою жизнь он пронес горечь и боль утраты безвинно ушедших родных ему людей. Эта боль жгла ему сердце. На склоне своих лет он написал воспоминания об этих событиях. И некоторые строки из его воспоминаний я кратко хочу осветить. Вот что он пишет:"В декабре 1930 года всю нашу семью:мать, меня, младших брата и двух сестер погрузили в сани вместе со скарбом, который строго подвергался проверке, и вывезли в степь. Там нас и оставили, что называется, на произвол судьбы. Разместились мы в подготовленные уже кем-то землянки, почти полностью врытые в землю. Маленькие окошки находились ниже уровня земли и с трудом просвечивались. В одной такой землянке размещалось несколько семей. Каждая семья занимала отдельный уголок на сплошных нарах, построенных из досок. На этом поселке судьба уготовила для нас пробыть до 1933 года(кто выживет). Жизнью тот период назвать нельзя. Это было сплошное страдальческое время." Первое время они перебивались тем, что захватили с собой. Но когда продукты закончились, моему отцу пришлось ходить просит милостыню, побираться. Другого варианта не было. Еще с таким же мальчишкой они ходили по населенным пунктам и просили, кто что даст покушать. Он об этом написал так: "В это время мать и младшие детишки продолжали голодать, с тревогой и нетерпением ожидали возвращения меня, т.е."кормильца". Возвратившись с добычей, которая помещалась в котомке за плечами, садились всей семьей и мать начинала раскладывать на кучки принесенное. После таких походов, возвратившись к семье, я с каждым разом находил своих все более исхудавшими и становившимися прозрачными, опухшими от все увеличивающегося недоедания. Особенно это было заметно на матери. " Она ведь еще и морально страдала от того, что ее дети голодают. Прошло 80 лет после этих событий. И я, не знавшая ни бабушку, ни дядей с папиной стороны, мучаюсь и терзаюсь мыслью-как это все могло произойти, что же это за политика такая, направленная на уничтожение своего народа. Это вдуматься только, взять вывести малолетних детей с матерью и выбросить в степи. Запрещались отлучки и посещение родственниками. Дети...Ни в чем не повинные дети, за что обрекли их на смерть? Вопрос есть, но ответ у каждого свой. Хождения моего отца продолжались, надо было добывать еду. Тянулись дни горечи и печали. Сколько он отшагал по родной земелюшке, чтобы выжить и накормить мать и младших детей. Случалось замерзали зимой, в лютые морозы, горел в скирде сена, прыгали с товарных поездов, болел малярией и т.д. Несмотря на это сохранил любовь к своей Родине, России матушке, где был рожден в 1917 году в Волгоградской обл.хутор Етеревский. Ровесник революции, он этим гордился. Беззаветная любовь к своей Родине победила вопиющую несправедливость со стороны властей, утвердила веру в светлое будущее, дала надежду на созидательную и плодотворную жизнь. Любил русские песни и часто пел их, я это помню еще с детства. Одна из его любимых-это "Русское поле". Строки из воспоминаний отца: "Голод усугублялся полной антисанитарией. На поселении увеличивалась смертность, каждый день на тележках увозили умерших, невдалеке от места поселения для похорон. Захоронение производилось без гробов-просто опускали в неглубокие ямы по несколько человек и зарывали. В один из дней, перед тем как мне отправиться в очередной путь, я услышал слова самого маленького члена нашей семьи, Мани:"Мама, я кушать хочу, но просить не буду". После очередного возвращения с жалкими крохами за плечами я Маню не застал, ее не оказалось в живых. И до сих пор как набатом звучат в ушах слова Мани:"Я кушать хочу, но просить не буду". А отец все продолжал добывать еду. Уходил за 30 километров на несколько дней. Очень часто ходил к своей самой старшей сестре, которая была уже замужем. Она постоянно подвергала себя риску быть замеченной в связях с раскулаченной семьей, старалась, как могла, приютить, накормит. Чем только сама располагала и дать продуктов на дорогу своим же родным. А у самой было так мало, как и повсюду у всех и все же она делилась всем, чем могла. Всегда она очень беспокоилась и переживала за всех. И так после очередного возвращения отец не застал в живых еще одну сестру, Настю. Оставались в живых мама и младший брат Федя. После очередного своего похода за продуктами отец вернулся в свою землянку и начал доставать и раскрадывать, то что принес, чтобы накормить маму и Федю. Но пищу мама уже не воспринимала, она была ей не во вкусе. Она была так слаба, что от вида еды только проявила какую-то скорбную улыбку, рада что сын вернулся, но есть в тот день уже не смогла. "В одно утро мы с Федей проснулись, а мама в это утро проснуться уже не смогла-она была мертва. Похороны были по принятой схеме:на тележку и в общую яму вместе с другими, которых постигла та же участь в тот день..." Отец с братом остались одни, борьбу за выживание не прекращали. Брату Феди было в ту пору 10 лет. В одну из своих самостоятельных отлучек Федя попал в детский дом. Отец остался один. Но весной 1933 года отца пригласил к себе в дом комендант поселения и сказал: "Ну, вот что, Ваня, с сегодняшнего дня ты можешь покинуть поселение и возвратиться к своей сестре без боязни, никто ни тебя, ни сестру твою преследовать больше не будет. Понял? Ты свободен." Вот такие три страшных года с 13 лет до 16 прожил мой отец. В последствии на седьмом десятке своей жизни он ездил туда, где они жили в землянке и где были похоронены его мать с младшими сестрами. Он написал стих в память о матери.

О матери. C памяти далекой в глубине Забыться не могу себя заставить Твой образ утопает в седине Как бледная звезда мерцает Волненье душу разжигает И на глазах соленая слеза Могила где твоя никто не знает. Там уж давно распахана земля. Храню твою могилу в сердце И землю,взятую там под горой Последний раз, где билось твое сердце Где не молил никто за упокой Я все еще в слезах томимых От тех жестоких дней, в которых ты жила От тленности в безгробовых могилах Твоих останков и твоих детей Пока живу я в этом мире Я в думах скорбных, как в огне Я воскресить тебя мечтаю в лире Своим потомкам в память о тебе Я не могу твой прах оставить Забытым на распаханной земле Я памятью хочу тебя восславить За то, что жизнь ты подарила мне И пусть не знала, что будешь ты воспета Своим детям на склоне своих лет Ты памятью моей будешь согрета Пока я не закрою своих век.

> А в тот момент, когда комендант объявил, что свободен, он стоял и слушал и не сразу осознавал сказанное комендантом:"В первые минуты я просто потерял самообладание и не знал, что мне делать, как выразить свои чувства, никак не мог проникнуться верой, осмыслить, сказанное комендантом. И только спустя какое -то время я тут же не скрывая волнения разразился неудержимым плачем. К чувству радости от того, что я становлюсь свободным одновременно примешивалась жгучая боль от безвозвратной потери близких:матери, сестер и брата, которые никогда не смогут ощутить такого чувства радости. С этим, двойственным в душе чувством, я покинул выселки и, впервые, открыто появился у старшей сестры, Марии." Началась новая жизнь. Прежде всего, была продолжена учеба в школе. Велика была тяга к знаниям, к самостоятельной и полноценной жизни, к самоопределению - в этом была главная мечта моего отца. К этому времени была налажена связь с его отцом, который после отсидки в тюрьме (за не желание вступить в колхоз), проживал в г.Караганде, поселок Компанейск. Весной 1937 года отец с сестрами переехали жить к своему отцу в пос.Компанейск Карагандинской обл. После окончания школы он поступил на годичные курсы бухгалтеров. Учеба продолжалась до июня 1941 года. А 22 июня 1941 года мир содрогнулся....Началась Великая Отечественная война. В первый день войны много молодых и не очень молодых, неженатых и женатых парней и мужчин было призвано Карагандинским военкоматом на службу в Советскую Армию, в том числе был призван и мой отец.Но попал он не на фронт, а привезли их в город Балхаш для восстановления демонтированного Кольчугинского завода для изготовления боеприпасов для фронта. Из мобилизованных солдат были сформированы строительные батальоны, которые должны были работать на восстановление этого завода. Работу приходилось выполнять разную, большей частью тяжёлую: копать траншеи под фундамент, возить тачками грунт, кирпич, бетон. В конце 1942 года моего отца и еще двух бухгалтеров направили на Балхашмедьзавод работать по специальности. Учет нужен был и во время войны. Все, конечно, рвались на фронт, патриотизм был на высшем уровне.