Дедушка всегда был и останется в памяти как невероятно скромный, добрый и светлый человек. Очень любил всех нас - пятерых внуков, всегда ждал в гости на каникулы, рассказывал о войне. Любил своих трех дочерей, правнучку Любочку. В поселке Лев-Толстой, где он жил, все относились к нему с уважением, приходили за советом по хозяйству. Никому дедушка не отказывал, мог подробно объяснить, рассказать, помочь, если нужно.
Нелегким было военное время, много воспоминаний и ран оставило на сердце... Но, несмотря на все трудности военного пути, люди, прошедшие войну, не утратили бодрость и твердость духа, любовь к близким, к земле русской.
Дедушка очень любил землю, часами трудился в огороде, продолжал сажать картошку весной в то время, когда мы, молодые, уже выбивались из сил и сбегали отдохнуть.
Воинская закалка не подводила его никогда.

Моего папы, Сизых Михаила Фёдоровича (1924 г. р.), участника Великой Отечественной войны сегодня уже нет в живых, он умер 10 лет назад, но каждый год в День Победы я перелистываю пожелтевшие от времени его записные книжки, поздравительные открытки, памятные книги, военные фотографии и современные фотографии встреч однополчан. Особенно бережно и с любовью я храню в отдельной коробочке папины награды: ордена и медали, среди них орден Славы 3-й степени, орден Отечественной войны II степени, медаль Жукова, медали «За боевые заслуги», «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», юбилейные медали «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне», «Тридцать лет победы в Великой Отечественной войне», «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1956 гг.», «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1956 гг.», «50 лет Вооруженных Сил СССР», «60 лет Вооруженных Сил СССР», «70 лет Вооруженных Сил СССР», а также награда мирного времени орден Трудового Красного Знамени.
В августе 1942 года в 17 с половиной лет молодым пареньком папа был призван на службу в армию, службу начал в Подмосковье, а в ноябре этого же года прибыл на фронт в артиллерийский полк, затем перешёл в разведку (уговорил его земляк-тезка) и до конца войны оставался разведчиком. Прошел с боями Украину, Польшу, Чехословакию, Германию. Участвовал в форсировании реки Одер. Сражался в Карпатах, освобождал Дрезден. Домой вернулся в 1947 году: три года отвоевал на войне, ещё два года служил на действительной службе, сначала в Украине, а потом в Ферганской долине.

Папа прожил нелёгкую, но интересную жизнь, о войне он не всегда любил вспоминать, так как длинный путь, измеряемый тысячами километров фронтовых дорог, пройденных под свист и разрывы снарядов, мин, авиабомб, под трескотню автоматов и пулеметов, сопровождающийся непременной гибелью дорогих товарищей и друзей – тяжело переживаемое воспоминание.
В начале 60-ых годов мы, три его дочери-школьницы, по очереди просили папу рассказать о войне. Усаживались поудобнее на диван и слушали рассказы о суровом военном времени, о священной борьбе с фашизмом, о подвигах его товарищей и однополчан, о потерях боевых друзей…
Папа любил раскладывать военные фотографии на придвинутой к дивану табуретке и, глядя на лица своих друзей и товарищей, вспоминал о войне…
Время неумолимо отсчитывает годы, но в памяти не стирается военное лихолетье. И уже в 90-ые годы папа рассказывает о войне двум его внукам, вспоминая эпизоды далёкого военного времени, участвует в военно-патриотическом воспитании школьников, посещая различные школьные мероприятия.
Отдавая дань памяти минувшим событиям, о которых рассказывал папа, хочу поделиться двумя эпизодами из его воспоминаний, которые он по-детски, понятно и красиво рассказывал нам, своим девчонкам.

Эпизод 1.
«Нам, разведчикам, ставили самые разные задачи, на их выполнение мы уходили группами в количестве от 3 до 5 человек. Я со своим другом и земляком, тезкой (его тоже звали Михаилом) был в группе из трёх человек, и часто уходили в разведку глубокой ночью, когда все спали. Но однажды ранним утром дали нам задание к полудню «доставить языка», так как вечером планировалось наступление. Получив срочное задание, мы пошли. Пробираясь незаметно по окраине леса, не выходя на дорогу, почти подошли к одиноко стоящему разрушенному дому. Мертвая тишина вокруг и скрип гнилого дерева, упавшего на стены дома, настораживали нас, а после неоднократного чиханья где-то совсем близко, нас охватил страх, прятаться негде, и мы быстро упали на землю и замерли. Чиханье сменилось немецкой речью и шуршанием травы, а вскоре мы увидели трёх немцев, которые прямиком шли в нашу сторону, неспешно поднимаясь на бугорок леса. Что нас поразило, а потом и обрадовало – все трое были без оружия. Мы подумали, что немцы хорошо здесь освоились, прогуливаются для души и настроения и без оружия. Как сговорившись, мы одновременно задом стали отползать к лесу, на ходу обдумывая, что предпринять и как поступить, ведь «язык», очень нам нужный был совсем рядом и не вооружён. Главное не привлечь внимания и не вызвать паники среди немцев, не дать повода нарушить тишину. Молча переглянувшись, решили ждать подходящего момента для «ловли» немца, и, подморгнув друг другу, как бы подбадривая каждого, лицом уткнулись в землю. Пролежали мы так долго, так как немцы друг от друга не отходили, о чем-то спорили, курили, пиная ногами пенёк, у которого остановились. Моё тело от неудобного и неподвижного лежания на земле прокалывало иголками, а глядя на кольца дыма, хотелось тоже затянуться. Надвигающийся громкий собачий лай и визг, прервали разговор немцев, и они неожиданно для нас ринулись к разрушенному дому, опережая друг друга. По их поведению мы решили, что немцы эти здесь появились без всякой цели, случайно. Четкого плана захвата немца у нас не было, а обсудить какие-то варианты в это время не было возможности, но вскоре план действий подсказали нам сами немцы. Они оказались трусоваты, и от собак, появившихся на бугорке, решили уходить незаметно, поодиночке. Не сговариваясь, наш выбор пал на третьего немца, который вертя голову в поиске собак, устремился в лес прямо на нас. Дав ему немного пройти, мы подскочили к нему сзади, и в одно мгновение мой тезка закрыл ему рот своей широкой ладонью, искусно воткнув в рот кляп. Тут же быстро повалили немца на землю и замерли. Тишина леса нашими действиями не была нарушена, сработали мы чётко и быстро. Выждали немного времени, а затем, с кляпом во рту и, заломив руки за спину, тихо уводили немца в лес, быстренько покидая место захвата «языка». Как потом сказал нам командир, захваченный нами немец, много всего знал, располагал важными фактами относительно пребывания немцев в данной местности.

Эпизод 2.
«День Победы… О том, что война закончилась я узнал в Праге только на второй день после объявления победы над фашистской Германией. Было ясное теплое утро 10 мая 1945 года, когда сообщили о победе. Однополчане и солдаты разразились громкими криками «Ура!», стали бросать вверх свои фляжки, котелки, а я застыл на месте и почему-то вспомнил хлебное поле, увидел себя за штурвалом комбайна. Эта картина не случайно всплыла из моей памяти, именно так и было в ясный августовский день 1942 года. В тот памятный день я на комбайне бороздил золотистое пшеничное поле, любуясь склонившимися налитыми колосьями впереди, скошенным ровным полем – за спиной, а над головой – прозрачными облаками на небе. Оглянувшись в очередной раз на скошенное поле, увидел бежавшего к моему комбайну мальчика, который что-то кричал, размахивал руками, и я понял: пришёл мой час идти защищать Родину… А сейчас, здесь, в разбитом войной городе, где каждый метр земли вызывал страх и слёзы, такая радость поднялась в душе, что думал – оторвусь от земли и полечу. Но свой фронтовой котелок бросать вверх от радости долгожданной победы я не стал, решил, что сохраню его как память о суровом военном времени.

Уже после войны, когда продолжал службу в Ферганской долине, перед демобилизацией выбил на котелке надпись «город Фергана 1942-1947 г.г. Сизых Михаил Ф.». Домой я вернулся в 1947 году и на удивление всей большой семье с гордостью вытащил из вещмешка свой солдатский котелок и поставил на стол. Отец, стоявший рядом, по-мужски с радостью и гордостью крепко меня обнял - сын вернулся!»

Папин алюминиевый котелок и фронтовую фляжку бережно хранят его внуки.