В 1941 году, в ноябре месяце, дед получил задание Главного Морского штаба СССР: прорваться через Эгейское море, пройти мимо военно-морских баз противника и выйти к восточным портам наших союзников на Средиземном море. Прорыв надо было совершить скрытно, корабль ни в коем случае врагу не сдавать, а взрывом потопить, экипажу в плен не сдаваться. Это был приказ.
По тому же приказу корабль Деда, боевой крейсер «Микоян», ещё в Константинополе был полностью разоружён и уже как ледокол должен был проделать этот, мягко сказать, нелёгкий, опасный путь. В то время все острова в Эгейском море находились в руках итало-фашистских военно-морских сил. Командир операции – капитан первого ранга полковник Сергей Михайлович Сергеев – Ростовцев - Слепнёв (мой Дед!) знал, что противник догадывается о возможности прорыва советских кораблей в Средиземное море. Положение было тягостное: экипаж должен был выполнить задачу прорыва, не имея никаких боевых средств, то есть, на корабле не было оружия, кроме охотничьего ружья деда.
Личный состав был разделён на две группы: группа затопления, которая при безвыходном положении для корабля, по соответствующей команде с мостика, должна была взорвать и потопить корабль. Другая часть экипажа – группа сопротивления, они должны были в случае возможной попытки противника силой захватить корабль вступить с фашистами в рукопашный бой, используя как оружие пожарный инвентарь, топоры и ножи. Все прекрасно понимали и отдавали себе отчёт, на что они идут и что их ожидает, и были готовы на всё.
Шли ночами, а днём отстаивались у турецких пустынных берегов и многочисленных мелких островов. Погода благоприятствовала – ветер, мгла, плохая видимость. На третьи сутки после выхода из Эгейского моря у острова Родос корабль был обнаружен противником и тотчас же атакован группой торпедных катеров и двумя самолётами. Избивали безоружного. Корабль деда мог ответить на удары только маневрами. От торпед удалось уклониться, а артиллерийский огонь малокалиберных пушек катеров и самолётов серьёзных повреждений принести кораблю не мог: толстую обшивку ледокола снаряды не пробивали. Фашисты стали стрелять по надстройкам, по капитанскому мостику. Корабль начал гореть, матросы вступили в бой с огнём. Израсходовав весь свой боезапас, торпедные катера и самолёты убрались восвояси, оставив кораблю 500 пробоин и раненых матросов. Усилившийся ветер и мгла дали возможность скрыться среди островов турецкого берега и за одну ночь, не смотря на бешеную нечеловеческую усталость, дойти до острова Кипр под защиту артиллерийской батареи английской военно-морской базы. Дальше путь корабля лежал к берегам Палестины.
И опять тяжёлое испытание. В порту Хайфа в Палестине возник грандиозный пожар. Взорвался английский гружённый нефтью танкер «Феникс». Он подорвался на магнитной акустической мине итальянского происхождения, сброшенной во время налёта фашистских самолётов. Взрыв разломал танкер пополам, густая и ленивая нефть быстро расползлась по акватории порта. Она горела. Горело море, бесконечно горела негорящая вода. Огонь перекинулся на все соседние корабли. Загорелся и корабль деда. В порту началась паника. Команды коммерческих кораблей бросали свои суда и бежали на берег. Английское командование портом тоже растерялось, забыв принять меры по спасению людей и кораблей. Это были страшные часы и минуты: огнь, удушающий горячий дым и рвущиеся бензозапасы на горящих танкерах. Матросы по приказу командира корабля капитана 1-ого ранга, моего деда, сумели потушить пожар на ледоколе и вывести его из бунтующей воды. Более того, экипаж советского ледокола спас жизнь солдатам английской зенитной батареи и помог другим кораблям. Английское командование благодарило и восхищалось мужеством поведения и морской лихостью офицеров и матросов бывшего боевого крейсера, а теперь ледокола «А.Микоян»...

Когда дед вышел в отставку, он бесконечно рисовал горящее море и корабли. А ещё он мастерил маленькие модели крейсеров и шхун, парусников и ботиков. Макеты выглядели настоящими и плыли всё моё детство на недоступно высоких полках рабочего секретера деда, где помимо всего прочего стоял старый бледно-лимонный глобус с медным ободком, висел бинокль, лежали карты, компасы, линейки…
Он происходил из семьи потомственных военных: и его отец, и его дед, и прадед - служили России. Отец, полковник царской армии, закончил Академию Генерального штаба, участвовал в 3 войнах: в Балканской, Японской и Первой Мировой. Был тоже награждён почётным Георгиевским оружием, имел ордена и медали за отважное и верное служение Родине. Его любили солдаты. Сына тоже любили его матросы, верили ему и им гордились - ещё бы! - ведь он воевал за республиканскую Испанию - вся грудь в орденах.

Я не часто видела моего деда, но всё моё детство и все мои университетские годы на моём письменном столе стояла его фотография, та, которую я хочу поместить на этом сайте рядом с его именем.
Вечная память Сергееву Сергею Михайловичу.