Мой дед никогда не рассказывал мне о войне… Он учил меня собирать грибы, рыбачить, возил за первыми подснежниками и за березовым соком, читал мне сказки … Вместе с ним и с бабушкой мы смотрели «Семнадцать мгновений весны». Мне фильм не нравился, я, шестилетняя, не понимала тогда, почему во время просмотра мой добрый дед часто ходит курить и при этом его голос становится тягучим и мягким, а бабушка дает ему какие – то таблетки…
О войне мне рассказала мама… Позже… После смерти дедушки… Как- то я нашла его медали и орденские планки и спросила: «Что это?» И был долгий разговор… О жизни, о войне…
Война. Моему деду 25, на фронт его призывают осенью. Эшелоном везут в Москву. Неопытных, не умеющих толком обращаться с оружием новобранцев высаживают в столице и формируют в полки. Позже, в семидесятых годах, дед побывает в Москве, посетит Красную площадь, Мавзолей и даже пришлет бабушке красивую открытку с видами на Москва – реку.
А потом будет бой… И приказ… «За Родину, за Сталина!» И взрыв… И, как кадры из кинопленки: шурша, отрывисто и с шумом: «Иван, хенде хох!» И смех… Проваливаясь в темноту, теряя сознание, он понял, что попал в плен.
А потом был плен… Шел вместе с остальными пленными к станции, к вагонам: кровь, звон в ушах, контузия, осколок попал в руку, не задев кость. Пленных везли в вагонах, не давая ни есть, ни пить три дня, многие тут же умирали. Вагоны открыли уже в Германии. Концлагерь…Голод… Съели всю кору с деревьев…Немцы посылали работать, на разгрузку, на земляные работы.
Однажды построили всех и спросили, есть ли кто из деревень, знающие сельскую работу.
Дед вышел ,так как с малых лет остался без отца, жил в деревне и был в семье за старшего.
Нанял его на работу себе в дом старый немец, у которого были сыновья на фронте. Есть давал скудно: кусок хлеб, остатки похлёбки, объедки со стола. Приходилось хитрить: в сарае, где неслись куры, иногда брать яйца, выпивать и, а скорлупу закапывать.
Работать приходилось в поле с утра и до позднего вечера, ночевать в сарае! С такими же пленными, как он, замышляли побег. Но куда бежать: чужая земля, чужой язык! Однажды приехал с поля, уже темно, ворота открыл, стал лошадь заводить во двор, она возьми и наступи в темноте на гуся! Гусь заорал, выскочил из дома немец и стал бить деда и кричать: «Рус швайн!» Уставший и почти обессиленный, схватил пленник вилы с телеги и замахнулся в ответ.
Немец юркнул за угол дома… Вилы воткнулись в стену…
Завтра… Утро… Он уже был готов к тому, что его поведут в комендатуру и расстреляют…
Немец молча вышел из дома, сказав: «Ком!» Повел вдоль улицы… В голове крутилась мысль: «Как мать? Сгину я на чужбине, даже могилки не останется…» Но вот прошли уже комендатуру, а он все вел дальше… Привел к старикам немцам и, что- то сказав по – своему, взглянув с неприязнью на пленного, вышел в дверь. Видно, сыновей своих вспомнил, одних годов рождения с дедом были…
К тому времени союзники открыли второй фронт, бои шли недалеко. Старики кормили пленного лучше прежнего хозяина, в конце войны за стол садили с собой. Американцы освободили те места, где был дед.
Хозяева уговаривали остаться, но он рвался в родные места, где его уже похоронили, так как пришло извещение, что пропал без вести.
Потом лагерь на Родине, проверка. Вернулся в свое село Заковряжино в 1946 году. Мать встречала своего Гошу, обнимала и не верила, что живой! Два сына вернулись с войны! И хотя отсидела за горсть зерна с поля для внучат в лагере, но что это по сравнению с радостью, что кровинушки её не сгинули в пламени войны и вернулись домой!
Мой дед был инвалидом войны, но работал до пенсии токарем. Наград у него особых не было, он же в плену был почти с самого начала войны. Тех, кто был в плену, не считали героями, но я вот думаю, если бы вот так не сложилось все, убили бы его, ведь все, кто с ним ушел на фронт, тогда погибли или пропали без вести, весь первый эшелон попал в мясорубку, когда немец шел, подминая наши части…Тогда бы не было ни мамы, ни меня… Ни моего сына! Все это надо было ему испытать для нас, чтобы мы родились! И каждый год, в День Победы, мы с гордостью идем с портретом деда в Бессмертном полку! Память жива, она будет жить в нас, в наших детях, внуках и правнуках! Я горжусь своим дедом –героем Георгием Родионовичем Бессоновым!
Позже моя мама напишет такие стихи:
В те июньские туманы,
Что ложились на луга,
Шли Егоры да Иваны
В бой смертельный на врага.

С фотографий пожелтевших
По - мальчишьи юный взгляд…
Сколько их ушло, безвестных,
Этих стриженых ребят?!

Смерть и кровь – людское горе,
Слово страшное – война…
Вот уж доля, так уж доля,
И за что она дана?!

Разве ж им тогда хотелось
В восемнадцать умирать?!
Не любилось и не пелось –
Где уж смерть им осознать!

Обелиском на пригорке,
Прижимая автомат,
Те Иваны да Егорки
Вечной памятью стоят.

С фотографий пожелтевших
Будто в душу нам глядят
Лица тех, давно ушедших,
Не вернувшихся солдат.