Я хорошо помню, как весной всё поле за домами было усыпано ребятишками, которые собирали подмерзшую, гнилую картошку, а потом пекли ее в печке. Многие мои воспоминания связаны именно с едой, а чему удивляться - время было голодное.

В октябре 1941 года умер отец. Старший брат Петр ушел на фронт. Через некоторое время семья получила похоронку. Мать осталась с тремя детьми - 13, 11, 7 лет. Главной женской заботой оставалась семья - выкормить и вырастить детей. Во что бы то ни стало…

А когда в семье есть еще один кормилец - считай, повезло. Кормильцем нашей семьи стал мой старший брат. Ему было 13 лет, когда началась война… По военным меркам это уже был взрослый человек. Он устроился в воинскую часть, получал паек и даже денежное пособие. Тем и жили…

Я помню, как на постой в наш дом определили летчиков, человек семь. Лейтенант, пожалев голодных детей, сказал: «Мамаша, там есть макароны, сварите детям». Для нас вкуснее этих серых макарон ничего не было. В один миг на столе их не оказалось. «Мамаша, наверное, ваши дети не наелись, возьмите еще», - дополнил он.

Конечно, выручал лес, а зимой рыба. Мы с братом делали лунки на старом Огареве, опускали крючки. А рано утром мама будила: «Дети, вставайте, пора». Так не хотелось …но надо. Очень уж хотелось разбавить скудный рацион.

Наверное, многие воспоминания сазоновских ребятишек военных лет связаны со старым Огарево. Помню, как на старом Огареве останавливались поезда с солдатами. Ребятишки бегали с чайниками, в которые матери наливали молоко. И меняли это молоко на хозяйственное мыло у солдат. Черное, страшное, но такое необходимое.

А когда фронт подошел к Тихвину, мы заклеивали окна, вся семья забиралась на печку. Каждому у мамы был приготовлен мешочек с вещами на тот случай, если дети и мать потеряют друг друга, то в ближайших деревнях можно было обменять вещи на еду.

День, когда закончилась война, я помню очень хорошо. Радио было только у соседей. Когда Левитан объявил об окончании войны, мы с подружками бегала за домом и прыгала от радости.