Начальником связи ВВС Северо-Западного фронта был подполковник Дмитрий Власович Хрусталев, и его же при создании в 1942 г. 6-й воздушной армии назначили начальником связи этой армии.
Помощниками работали: по проводной связи — майор Н. С. Егоров, по радио — сначала майор М. А. Бритван, а потом автор статьи, по ВПУ — инженер-капитан В. С. Колесников, по материально-техническому обеспечению — инженер-капитан В. М. Лапшин, офицером радиосвязи был старший лейтенант В. Т. Салюков.
Отдел связи 6-й воздушной армии был маленький, все работали напряженно, дружно и слаженно. Круг вопросов, решаемых связистами, был очень широк и объемен, часто возникали ситуации, не известные нам по опыту мирного времени, а необходимый военный опыт мы еще не накопили.
Штаб 6-й воздушной армии обслуживала сначала 19-я отдельная рота связи (командир старший лейтенант С. Т. Мартыненко), затем — батальон и, наконец, — 6-й отдельный полк связи (командир майор С. П. Давыдов, начальник штаба капитан А. И. Пелевин).
Работу узла связи возглавлял капитан И. М. Андрошкин, дежурными по связи были лейтенанты Н. М. Бирюков, А. Н. Привалов и М. П. Ухъянкин. На аппаратах БОДО, связывавших нас со штабом [226] ВВС (Москва), работали телеграфистки Люба Густодымова, Тося Васильева, Зина Лосикова, на остальных телеграфных связях на СТ-35 — Нина Шаханова, Аня Хорева, Аня Егорова, сестры Вера и Шура Антипины, Маша Пичугина, механики телеграфа Иван Павленко, Леонид Коньков, Николай Костин, телефонистки Тося Ефимова, Аня Коновалова и многие другие.
Начальником отдельной мастерской связи, выполнявшей трудную и очень нужную работу по восстановлению и ремонту средств связи, был старший лейтенант М. П. Абанин. Начальниками и помощниками начальников связи авиационных соединений и районов авиационного базирования в разное время служили подполковники А. Ф. Ратушняк и В. М. Сонин, майоры В. Г. Батуров, П. М. Головкин, Н. В. Иосько, Г. И. Махорин, Л. М. Юмин, капитаны М. В. Котов, С. Т. Мартыненко, А. И. Пелевин, Ф. И. Самойлов, Г. И. Шевченко, инженер-капитан М. П. Самарин и др. Майор В. Г. Батуров, начальник связи 242-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии, проявил инициативу в установке на самолете У-2, не имевшем никаких средств радиосвязи, самолетную радиостанцию РСБ для передачи с борта У-2 разведывательных данных и метеоданных, для обеспечения боевой работы дивизии ночью. Сам бывший штурман, В. Г. Батуров неоднократно летал на этом экспериментальном У-2. Однако вследствие слабой металлизации самолета У-2 и отсутствия экранировки зажигания мотора радиосвязь получалась неустойчивой, и эксперименты прекратились.
Дмитрий Власович Хрусталев, опытный связист, окончивший Академию связи им. С. М. Буденного, умел правильно организовать работу отдела связи.
В начале 1943 г. Д. В. Хрусталева назначили начальником связи 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта, а на его место прибыл майор Даниил Гаврилович Денисенко, отличнейший радист, мотоциклист и хороший летчик, выучившийся летать на У-2 самостоятельно без всякого училища.

Группировка советских ВВС, выделенная для участия в боевых действиях, включала 12-ю воздушную армию Забайкальского фронта, 9-ю воздушную армию 1-го Дальневосточного фронта и 10-ю воздушную армию 2-го Дальневосточного фронта (командующие маршал авиации С. А. Худяков и генералы И. М. Соколов и П. Ф. Жигарев). В общей сложности советские ВВС имели 2945 боеготовых самолетов (1573 истребителя, 740 бомбардировщиков, 479 штурмовиков и 153 разведчика) и по численности превосходили противника в 1,5 раза. Если же учесть 1131 боеготовый самолет морской авиации, то наше преимущество в воздухе было еще более ощутимым.

На стороне советской авиации было также качественное превосходство. Японские истребители И-97 и И-00 заметно уступали нашим однотипным самолетам Як-9 и Ла-7 в горизонтальной скорости, скороподъемности и вооружении.

Советские фронтовые бомбардировщики Пе-2 и Ту-2 на 150 - 180 км имели большую скорость, чем самолеты противника СБ-96 и СБ-97. В составе нашей авиационной группировки было три бомбардировочных корпуса, три отдельные авиационные дивизии и два полка, переброшенных с запада, которые обладали опытом боевых действий против фашистской Германии. Учитывая особенности района предстоящих действий, советское командование усилило воздушные армии транспортными авиационными полками и дивизиями. Усилия авиационных объединений координировал командующий ВВС Красной Армии Главный маршал авиации А. А. Новиков.

Замысел советского командования заключался в том. чтобы силами трех фронтов прорвать систему укрепленных районов противника на нескольких участках, а затем, развивая успех по сходящимся направлениям на Харбин, Чанчунь и Мукден, окружить главные силы врага, расчленить их и уничтожить по частям. Тихоокеанский флот должен был нарушить морские коммуникации противника, высадить десанты и во взаимодействии с войсками 1-го Дальневосточного фронта овладеть портами Северной Кореи (Расин, Юки, Сейсин), а также обеспечить свои морские сообщения в Японском море и Татарском проливе.

Перед ВВС были поставлены следующие боевые задачи: завоевать господство в воздухе и надежно прикрыть главные группировки войск фронтов; ударами по железнодорожным объектам, эшелонам и автоколоннам сорвать маневр резервами противника; поддержать сухопутные войска при прорыве системы укрепленных районов и развитии успеха; действиями по штабам и узлам связи нарушить управление войсками; систематически вести воздушную разведку.

Боевые действия воздушных армий были спланированы с учетом специфических особенностей, в которых предстояло решать боевые задачи сухопутным войскам и ВВС. Так, главные усилия бомбардировочной и штурмовой авиации 9-й воздушной армии намечалось сосредоточить на поддержку войск на поле боя, так как 1-му Дальневосточному фронту необходимо было прорывать полосу мощных укреп-районов на приморско-маньчжурском направлении. В 12-й воздушной армии соединения бомбардировочной авиации получили задачу парализовать работу важнейших железнодорожных и автомобильных коммуникаций и изолировать район сражения от притока резервов, а дивизии штурмовиков поддерживать войска на поле боя.

10-я воздушная армия основными силами должна была поддержать сухопутные войска при форсировании Амура и наступлении на сунгарийском направлении.

Господство в воздухе намечалось завоевать путем уничтожения японской авиации на аэродромах и в воздухе. В первый день операции для действий по аэродромам противника в 12-й воздушной армии выделялись две бомбардировочные, две штурмовые и одна истребительная авиационные дивизии.

Особое внимание уделялось воздушной разведке, так как до объявления войны наши ВВС не могли вести разведывательные полеты над территорией Маньчжурии и советское командование не имело точных данных о характере вражеской обороны, группировке войск, коммуникациях и базировании японской авиации.

До начала наступательной операции интенсивно велась всесторонняя подготовка. Летом 1945 г. воздушные армии пополнились новыми самолетами и летно-техническими кадрами, получившими опыт боев против немецко-фашистской авиации. Прибывшие с запада авиационные соединения знакомились с особенностями выполнения полетов на Дальнем Востоке.

Штабы воздушных армий совместно со штабами общевойсковых (танковой) армий детально разработали планы взаимодействия, подготовили единые кодированные карты, радиосигнальные и переговорные таблицы, сигналы взаимоопознавания войск и авиации. В 6-ю гвардейскую танковую армию Забайкальского фронта и общевойсковые армии, которые должны были наступать на главных направлениях, были выделены оперативные группы офицеров воздушных армий, предназначенные для вызова авиации с аэродромов и управления ею на поле боя, а также согласования с общевойсковым командованием вопросов взаимодействия в ходе операции, информации командующего и штаба воздушной армии о складывающейся обстановке. Накануне боевых действий в танковые и механизированные корпуса выехали командиры взаимодействующих штурмовых и истребительных дивизий, которые организовали свои командные пункты в боевых порядках войск. В стрелковые и танковые дивизии направлялись авианаводчики со своими радиосредствами.

Чтобы лучше согласовать усилия авиации и сухопутных войск при прорыве полосы укрепленных районов, штабы взаимодействовавших воздушных и общевойсковых армий отработали методом военных игр и групповых упражнений вопросы совместных боевых действий в наступательных операциях. Части бомбардировочной и штурмовой авиации на специально оборудованных полигонах днем и ночью осваивали способы поражения малоразмерных целей (дотов).

В целях облегчения самолетовождения в полосе фронтов была создана сеть контрольно-опознавательных знаков, расположенных вдоль государственной границы и на больших дорогах, а также привлечены многочисленные средства ЗОС (радиопеленгаторы, светомаяки и др.), которые накануне боевых действий были перебазированы на передовые аэродромы.

Одной из сложных проблем была организация аэродромного и материально-технического обеспечения боевых действий ВВС. В горных районах трудно было подбирать площадки для строительства аэродромов, не говоря уже о том, что на значительной высоте над уровнем моря необходимо было создавать взлетно-посадочные полосы увеличенных размеров. В пустынной и полупустынной местности восточной части Монголии почти не было водных источников и топлива, поэтому батальоны аэродромного обслуживания должны были возить с собой не только горючее, боеприпасы и продовольствие, но запасы воды и дров.

Учитывая большой объем и трудности работы авиационного тыла, командующий ВВС Красной Армии усилил воздушные армии авиационно-техническими соединениями и частями. Кроме того, командующие фронтами планировали использовать сухопутные войска и их инженерную технику для строительства аэродромов.

В целях изыскания аэродромов на освобождаемой от противника территории были созданы поисковые рекогносцировочные группы, в распоряжение которых выделялись транспортные самолеты и самолеты связи. Для обеспечения аэродромного маневра вслед за наступавшими войсками командующие воздушными армиями выделяли в резерв по два-три района авиационного базирования, которые в начале августа сосредоточились у государственной границы. В результате напряженной работы части авиационного тыла хорошо подготовились к операции. Они создали на 15 - 20 дней операции запасы материальных средств и подготовили необходимую аэродромную сеть.

Накануне операции воздушные армии произвели перегруппировку сил. Их соединения перебазировались на передовые аэродромы, откуда начали боевые действия. В целях скрытности перелеты осуществлялись небольшими группами и на малых высотах, при этом строго ограничивалась радиосвязь. На аэродромах все самолеты были рассредоточены и замаскированы. Кроме действующих была создана широкая сеть ложных аэродромов, на которых устанавливались макеты авиационной техники и имитировалась боевая подготовка авиационных полков.

В подготовительный период активно велась партийно-политическая работа. Командование, политорганы, партийные и комсомольские организации воспитывали у авиаторов ненависть к японским захватчикам, изучали опыт боевых действий Красной Армии у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, мобилизовывали личный состав авиационных частей на лучшую подготовку к боевым действиям по ликвидации очага агрессии на Дальнем Востоке, прививали любовь к Родине и Коммунистической партии. В результате целеустремленной политической работы и всех подготовительных мероприятий повысилась боевая готовность ВВС. Личный состав авиационных частей горел желанием быстрее разгромить войска японских агрессоров и обеспечить безопасность восточных рубежей нашей страны.

Советские войска перешли в наступление в ночь на 9 августа. С целью достижения внезапности артиллерийская и авиационная подготовка атаки не проводилась. Передовые отряды скрытно проникли на вражескую территорию, обошли и блокировали оборонительные укрепления и начали уничтожать их гарнизоны. В течение ночи подразделения советских войск овладели многими приграничными опорными пунктами, чем обеспечили успешные действия главных сил.

В эту же ночь начала боевые действия и наша авиация. 76 экипажей 19-го бомбардировочного авиационного корпуса 9-й воздушной армии (командир генерал Н. А. Волков) на самолетах Ил-4 атаковали военные объекты в Чанчуне и Харбине. А на рассвете 9 августа, чтобы парализовать работу коммуникаций, нарушить управление войсками, посеять панику в тылу противника и подавить его авиацию на аэродромах, бомбардировочные корпуса и дивизии 9-й и 12-й воздушных армий и ВВС флота нанесли удары по железнодорожным станциям и эшелонам, промышленным объектам в Харбине и Чанчуне, аэродромам Паянса, Хайлар, Ганьчжурмяо и другим, а также по морским портам Расин, Юки и Сейсин. Одновременно с этим авиация приступила к поддержке и прикрытию ударных группировок фронтов и ведению воздушной разведки.

Несмотря на сложные метеоусловия, советские ВВС в первый день операции совершили до 2 тыс. самолето-вылетов и причинили врагу большие потери. Только летчики 12-й воздушной армии на станциях Солунь и Хайлар создали более 20 очагов пожара, вызвали 10 взрывов огромной силы, разрушили 9 станционных зданий, уничтожили несколько эшелонов с боевой техникой{249}.

Непрерывные удары советской авиации по железнодорожным объектам оказались весьма эффективными. Они вывели из строя коммуникации врага, сковали маневр резервами, изолировали районы сражения от подхода свежих сил. Японское командование не смогло вовремя подтянуть дивизии с Центральной Маньчжурской равнины и занять тыловые оборонительные рубежи, а также вывести свои войска из-под удара танковых соединений Красной Армии и организовать эвакуацию материальных средств из приграничной зоны.

По возвращении в Ленинград я вернул себе позывной UA1FA (спасибо Марии Васильевне Петровой). Еще работая из Омска позывным UA9MI, я поддерживал постоянный контакт с ленинградцами: Володей Каплуном, который попал после института в обслугу лагеря с зек’ами в Иркутской области и имел позывной UA0SB, с появившимся в Ленинграде Даниилом Гавриловичем Денисенко — UA1AU. Последний имел великолепный АМ сигнал — он работал на американской станции “SCR-399A”.
Среди моих друзей по Ленинградскому радиоклубу был Юра Наумов — UA1BV. Он работал в институте связи Морфлота и в 1962 году приволок мне оттуда ЭМФ на 500кГц с полосой 3кГц. я снял его частотную ха-рактеристику и пришел в восторг —просто прямоугольник! Поэтому я решил, что этот ЭМФ надо применить и для приема и для передачи и разработал первый в нашей стране трансивер. Он демонстрировался на следующей 19-ой ВРВ, которая проходила в Политехническом музее с моим личным участием. Подошел ко мне Эрнест Теодорович Кренкель и спросил: “А CW на твоем сооружении работать можно?” – “Пожалуйста, вот ключ, ищите корреспондента.” Кренкель нашел станцию, дававшую CQ телеграфом и спрашивает: “Как настроить на нее передатчик?” — “Ничего не надо, он уже настроен, раз Вы эту станцию слышите! Вызывайте!” Ему сразу ответили и он пришел в восторг. “Молодец, Яша” – сказал лучший радист СССР. Мой трансивер без проблем занял 1-ое место на выставке и его описание было дано в “Радио” . На этом трансивере я активно работал в эфире. Часто встречался с Александром Федоровичем Камалягиным (UA4IF), с которым установились очень дружеские отношения.
В этом трансивере был, благодаря ЭМФ’у, прекрасно сформирован SSB сигнал. Это отметил очень уважаемый радист UA1AU, который до этого работал только АМ и SSB презирал. “Вот это настоящее SSB”, написал он мне на своей QSL и стал просить уступить ему этот трансивер. В конце концов он меня уговорил сменять его на новенький AR-88 (Даниил Гаврилович всю войну был начальником связи воздушной армии и запасся прекрасной аппаратурой). Он был огромный и очень сильный. AR-88, который весил около 40 кг, он принес мне на вытянутых руках. Моя дочка, которой было тогда ~3 года, в ужасе забилась в шкаф, и я ее потом еле нашел.
В это время начался массовый переход советских радиолюбителей на работу SSB. Даниил Гаврилович Денисенко (UA1AU) работал зам. начальника Ленинградского радиоклуба (уйдя в отставку, он, чтобы не числиться в парторганизации ЖЭК’а, поступил на эту должность). Он позвал меня и Джунковского: “Ребята, вы работаете на SSB, а в радиоклубе такого передатчика нет. Надо сделать.” Это была наша первая совместная работа с Джунковским и с 1966 года радиостанция Ленинградского радиоклуба UA1KAI гремела на SSB (к возбудителю мы сделали РА на ГК-71).

Со мной согласились ехать к новому месту службы член Военного совета Сергей Николаевич Ромазанов, начальник штаба 8-й гвардейской истребительной авиадивизии подполковник Петр Пантелеймонович Перцов, начальник связи полковник Даниил Гаврилович Денисенко и ряд других товарищей, в деловых качествах которых сомнений не было.

UA1AU - Денисенко Даниил Гаврилович прошел всю войну, полковник, начальник связи воздушной армии, советник в Египте.
Во время войны с ним приключилась история добровольного отказа от генеральского звания. Дело было так: Маршал Василевский вместе с Денисенко заходят к маршалу Жукову для доклада. Жуков спрашивает Василевского - "Что у тебя Денисенко не генерал?". А Денисенко отвечает: "А зачем это мне надо?", так и не стал генералом. Служил долго и после войны и одновременно был заядлым коротковолновиком-телеграфистом.
Дома работал на знаменитом американском передатчике SСR-399. Это те передатчики, которые были проданы до войны американским коротковолновикам за 1 доллар и когда японцы напали на Пил-Харлбор и была объявлена мобилизация, они были забраны в армию вместе с этими передатчиками. Таким образом американская армия получила за один день высококвалифицированных радистов с великолепно отлаженной аппаратурой.
Любовь к коротким волнам подтолкнула UA1AU на чрезвычайно смелый поступок. В начале холодной войны опять было запрещено военным иметь радиостанции, так Даниил Гаврилович отправил рапорт самому Сталину с просьбой предоставить право работы в эфире или уволить его из вооруженных сил. Он получил ответ из канцелярии Ворошилова в виде своего рапорта, на котором было написано сталинской рукой "мы знаем, когда надо Вас уволить". Должно быть это письмо также повлияло на ход событий и через некоторое время военным не стали препятствовать при их настойчивых требованиях владения радиостанциями, при проживании вне военных гарнизонов. Будучи заядлым телеграфистом, UA1AU до конца жизни передавал и откликался на имя Дима.