«В 1938 году я был направлен после учебы на работу учителем математики старших классов в сельскую школу. Сельский фельдшер мне по секрету сказал, что у меня непорядок с легкими. Летом 1939 года, во время летних школьных каникул, я поехал в санаторий на лечение. При выписке из санатория мне была выдана справка, в которой был указан диагноз: фибр. очаговый туберкулез верхней части левого легкого.
1-го сентября начались занятия в школе, а я повесткой был вызван в военкомат на комиссию для призыва в Красную Армию. И 10 октября 1939 года я был уже в части в Армии.
Я служил в Красной Армии 6 лет и 6 дней. По документам призван 10 октября 1939 г., демобилизован 15 октября 1945 г. Из них 4 года на фронте, а точнее 1418 дней – Ленинградский фронт, Ораниенбаумский плацдарм. Мы на фронте называли его «Пятачок». Только тот, кто был там, знает, что это такое. Малая Земля Леонида Брежнева по сравнению с Ораниенбаумским Пятачком – это Рай. Двойное сухопутное кольцо окружения, 125 граммов сухарей – паек на сутки, лимит снарядов на орудие – 7 штук на месяц. Вот и жди атаку танков. Кошмар, да и только. Но я забежал вперед…
А пока я попал в часть Ленинградского военного округа с точным номером и названием – 127-ой Отдельный Истребительский противотанковый артдивизион на конной тяге. Зима 1939-1940 г.г. была невероятно суровая. Морозы свыше 40 градусов. Наш дивизион был поднят по тревоге и в полном боевом снаряжении ночами был переброшен куда-то в лес. Это место называлось «Сенные Болота». Блиндажей и землянок нам строить и копать не разрешали. Полушубков и валенок нам не давали. Наши затеяли авантюру с Финляндией. Я сейчас не помню, чем и как нас кормили. Но помню, что хлеб (буханки) мы пилили ножовкой. В кирзовых сапогах я обморозил обе ступни ног. И здорово обморозил. И был эвакуирован в окружной военный госпиталь в г. Великие Луки. Был я там долго. Шел разговор о какой-то частичной ампутации. Потом я был переправлен (передислоцирован) в госпиталь в г. Москву. Там в Красноармейским казармах, если не ошибаюсь на Садово-Спасской, был развернут госпиталь для раненых из Финляндии. Я там был тоже довольно долго.
В конечном счете меня выписали из госпиталя и направили в г. Кострому для прохождения дальнейшего срока службы. Там формировалась 118-ая Стрелковая Дивизия после боев в Финляндии. Это было где-то в сентябре 1940 года. Я был определен в противотанковую батарею 45 м/м пушек, 463 СП. В батарее оказалось еще три человека, таких как я учителей: Браун из Республики Немцев Поволжья, Атрощенко из Ростова-на-Дону, Хачик Рафаэльян из Еревана, Шалико Гогуа из Грузии. Я с ними быстро познакомился. Ребята были интересные, общительные. Мы довольно быстро нашли общий язык. Браун тайком рассказывал, как он по самодельному радиоприемнику слушает Фюрера. Будучи молодыми, мы тогда уже понимали, что войны не миновать, что войны не избежать.
Трижды проклятая война не заставила долго себя ждать. Воскресенье, 1941 год, солнечный день. Мы на стадионе летних лагерей полка «Песочное» (километров 20 от Костромы) играли в футбол. Была объявлена Боевая Тревога. Полк к вечеру был в Костроме на зимних квартирах.
Получаем новое обмундирование, боеприпасы, фураж для лошадей, НЗ пайки. Поданы эшелоны товарняков под погрузку. Через несколько суток мы заняли оборонительные рубежи за рекой Великой, за Псковом. При разгрузке эшелона в лесу около Пскова во время бомбежки меня контузило. Не «Очень». Уши заложило, как ватой. Через пару недель прошло. Были раненые. Я свою батарею, оказавшись на фронте, оставить не мог. А наши взорвали Ж/Д мост через р. Великая и нам пришлось при отступлении форсировать реку вплавь.
Второй раз меня контузило, и «Здорово» контузило, на Ораниенбаумском Пятачке близко разорвавшимся снарядом. Там же дважды был ранен. Мы такие ранения на Пятачке называли царапинами... По этой причине я после войны был вынужден оставить работу учителя математики в школе.
Контузия была опасная, но эвакуировать меня было некуда. Ленинград был в блокаде, а Ораниенбаум был отрезан (вдобавок) от Ленинграда.»

На фронте в блокаде у мужа был такой случай: провиант закончился, есть солдатам было совсем нечего. Чтобы люди не умерли от голода, он взял и застрелил несколько лошадей, находящихся на вооружении их артдивизиона, не побоявшись понести за это наказание...