Родом из деревни Кузнецовская Нюксенского района Вологодской области.Тимофей Тимофеевич Гребе’нщиков (ударение на втором слоге) родился в 1915 г.р.  Его отец, уволенный в запас стрелок Тимофей Макарович Гребенщиков (22 января (по старому стилю) 1883 г.р.), после свадьбы с Анной Григорьевной Кривошеиной в 1910 году переехал в Заричье (Кузнецовскую) из  деревни Максимовская на Верхней Уфтюге, род же  его из-под Тотьмы (деревни Середняя, Шевелево, которые относились к Маркушевской Благовещенской церкви).

Тимофей Тимофеевич Гребенщиков был младшим ребенком в семье. Скорее всего его назвали в честь погибшего в Гражданскую войну отца. Рано осиротела семья Гребенщиковых, и детей воспитывала мать, Анна Григорьевна Гребенщикова (Кривошеина), 21 июня (по ст.ст) 1890 г.р. со своими родителями  Дарьей Ивановной и Григорием Семеновичем Кривошеиными. (Кстати, восприемницей Ани Кривошеиной при крещении 24 июня 1890 года была жена священника Спасо-Преображенской Уфтюжской церкви Екатерина Ивановна Патокова, в храме этом, расположенном на территории современного с. Лесютино, сейчас находится средняя школа.)

 У Тимофея было две старших сестры: Лидия (1911) и Евдокия (1913).  Вот что вспоминала в 74 года Евдокия. «Родилась я в 1913 году в деревне Кузнецовская. Отца совсем не помню, погиб в гражданскую войну. Остались у матери я, сестра старше меня и маленький братик. Жили с дедом. Скоро мать тяжело заболела и умерла. Дед нас и воспитывал. Был он человек серьезный, требовательный, никого не баловал. Зато бабушка была спокойная, ласковая, всегда в трудную минуту поможет, успокоит, подбодрит. Хозяйство у стариков было зажиточное, справное, жили полным деревенский хозяйством. Сеяли, косили, молотили, мололи муку, все продукты и вещи производили для себя сами. Работать я пошла рано, учиться не пришлось. Зимой ездили в лес заготовлять дрова для колхоза. Тяжело было, вручную валили лес. Обрубали сучья, грузили возы на сани и на лошадях отвозили в деревню. Неделями жили в лесу, в бараках, в холоде. Не всегда ели досыта, не успевали просушить одежду, но молодежь не унывала и утром на работу шли с песнями" (Воспоминания опубликованы в газете "Новй день", выпуск 11.01.1986 г., статья "А жизнь теперь прекрасная...").

Жить в Кузнецовской из троих детей Гребенщиковых осталась только Евдокия, в замужестве она станет Уланова. Лидия вышла замуж, став Болотовой, и уехала к мужу в Верхнюю Уфтюгу, в деревню Сосновое, (похоронена в д. Королевская). Тимофея в 1936-м году призвали в армию и в деревню после этого он возвращался только несколько раз. Иногда брал в руки свою гармошку. Хорошая она была у него, голосистая, потом на ней учился играть его племянник Зотик (Зотий Николаевич Уланов, 1934 г.р.).

 Последний раз Тимофей приехал в Заречье, когда увозил вместе с женой Верой к себе бабушку Гришиху (Дарью Ивановну Кривошеину). Нужна была помощь в воспитании дочки Риммы и ее забрали к себе (предположительно в 1938-1939-м годах). Его племянник Зотик Уланов, 1934 г.р., вспоминает, как виделись в последний раз: «Помню, когда они уезжали, я забрался на печку, лежу, а она поднялась туда,  долго целовала меня, а я глаза не открыл, сдедал вид, что крепко сплю, потому что не хотел заплакать, я очень эту прабабушку любил. И она меня очень любила. А как только ушли они из избы, я сразу с печки соскочил». Так они и попращались.

На службе в армии Тимофей, очевидно, проявил себя и его направили на учебу в военно-политическое училище[1]. Выходит оттуда он в воинском офицерском звании «младший политрук», член ВКП (б).  К началу войны он со своей женой Верой Архиповной живет в поселке Пушкинские горы, Вера работает в районной больнице (предположительно медсестрой),  у них дочка Римма.

22 июня 1941 года. Все узнают о неожиданно начавшейся войне. В первые дни люди не получали достоверной информации, поэтому многие верили, что враги будут разбиты у западной границы. Однако положение было очень серьезным. Началась мобилизация военнообязанных. В Пушкиногорском военкомате собираются сотни мужчин, которых провожают родные. На их место  начинают прибывать беженцы из Прибалтики и Белоруссии, поток которых особенно усилился к концу июня. Вид беженцев был ужасен: многие без верхней одежды, без обуви, что говорило о том, что они покинули свои дома внезапно.

Сводки с фронтов приходят неутешительные, но местное руководство тянуло с массовой эвакуацией людей, боясь обвинения в паникерстве. 2 июля начались бомбардировки Пскова и Великих Лук и только тогда было получено разрешение на организацию эвакуации.  К Пушкинским горам фашисты подошли 9 июля. Их в течение 9 (!) дней самоотверженно защищали наши советские солдаты 24-го стрелкового корпуса 27-й армии Северо-Западного фронта вместе с  отрядом НКВД.

Жена Тимофея Вера с дочкой Риммой и его матерью эвакуировались. Может быть, они целый месяц с колонной беженцев из Пушкинских гор шли пешком до Твери, а потом ехали поездом, пробираясь на родину мужа, в Вологодскую область. Может быть, смогли сразу сесть на один из поездов, который увозил людей  из Псковской области подальше от фронта и какое-то время были в Москве, где у Веры жили родители… Точно это не известно, хотя скорее всего они эвакуировались сразу на поезде. Есть только пересказ племянника Веры,  Зотия (моего деда). Он вспоминает, что рассказывала сама Вера, о том, как они, эвакуируясь, что ехали в поезде и  два раза попали под бомбежку.  «Когда Тимофея взяли на войну, он свою семью, у них одна дочка была, отправил сюда вместе с бабушкой. Когда они эвакуировались, там бомбежка была, поезд бомбили. Первый раз они выбежали, она рассказывала, в поле, там рожь какая-то посеяна была, лес какой-то был, там просидели эту бомбежку, бабусю забрали было. Всё это кончилось, они обратно в поезд все забрались. Эта бабуся и говорит, она рассказывала: «Верушка, что ни будет там, какая ни бомбежка, я никуда с поезда». Ну, ведь годы большие уже были у ёй. Через какое-то время обратно эта бомбежка повторилась. Они выскочили, еще женщина с ними рядом ехала, одинаковые девчушки еще там были, ну, и может быть, бабусю оставили в поезде там, я не знаю. В общем, эта бабуся потерялась. Они когда, бомбежка кончилась, искали-искали, так ничего и не нашли. Куда она пропала, неизвестно. Они сами даже, когда от этой бомбежки прятались, посадили этих двух девчонок рядом, хотели уже их вроде бросить, все равно, вроде уже живьем не добраться на поезде. Потом отошли, забрали этих девчушек и в поезд. И она до конца войны там почти у нас была». Также есть запись со слов сестры Тимофея, Евдокии (мать цитируемого выше Зотия): «Когда взяли на фронт Тимофея, эвакуировали невестку с детьми в тыл. Ехала на поезде с ними и бабушка Дарья, да так и сгинула во время бомбежки. А невестка Тимофея с дочкой приехали ко мне. Я приняла их, чем могла помогла», - так было записано со слов Евдокии для публикации о ней в газете Нюксеницы «Новый день» в 1986-м году.

А Тимофей в это время, судя по адресу военно-полевой почты (п.п. 779 44 НП батарея), был под Москвой (на Западном фронте?) в 53 КД, 4 ГВ. КД, сформированной в Курске к 17.07.41 году и убывшей в Вязьму к 22.07.1941 году[2]. В сентябре 1941 года что-то произошло и Тимофей был разжалован в рядовые. Об этом есть официальная запись: «По сообщению Главного политического управления Вооруженных сил СССР, сообщено, что приказом Военного Совета Западного фронта№ 00137 от 13.09.1941 младший политрук Гребенщиков лишен военного звания и разжалован в рядовые». В этой же официальной сводке указано, что связь с Гребенщиковым прекратилась в октябре 1941 года.  В последнем письме он писал, что уходит в партизанские отряды. Похоронки на него не было, пришло только извещение, что он пропал без вести. Друг Тимофея, Парыгин Григорий Григорьевич (жил в Нюксенице), который вместе с ним и с Анастасием Улановым одновременно был призван в армию, вместе учился в военном училище, после войны пытался его найти, приходил к Авдотье, бумаги на него разыскивал, писал куда-то, но так ничего и не нашел. Они с Тимофеем одногодки, оба 1915 года рождения. В 1936-м их вместе призвали в армию, Тимофея из Заречья (Кузнецовской), а Григория из соседней Семеновой Горы.

Приехав в деревню, Вера с Риммой стали жить в доме с Авдотьей. Вместе делили и горе и радости. По инициативе Веры в деревне на летнее время организовали детский сад. Без дела, видимо, она сидеть не любила, поэтому решила быть как-то полезной всем тем людям, с которыми она теперь жила. Детский сад сначала находился в одном из деревенских домов, а потом, как вспоминает дед, чтобы Вере «не бегать», организовали садик в их доме, в летней избе. Работала Вера вместе с еще одной женщиной Анной, которая  тоже приехала в эвакуацию из города, хотя родом была из Заречья.Вера, как вспоминает дед, былав этом садике заведующей, хотя детский сад был на общественных началах, ну, может быть, думает дед, колхоз им чем-то помогал, точно не знает. Детский садик работал в весенне-летний период, зимой не было. И просуществовал до конца войны.

Вера, конечно, выделялась на фоне крестьянских женщин. По местным меркам, она была очень «грамотная». По всей всей вероятности, по образованию она была медсестра Дед говорил, что она была «медичка» (то есть  медицинская сестра, не врач).Вместе с Авдотьей Вера проливала слезы над письмами Николая (Николая Ефимовича Уланова, мужа Евдокии Гребенщиковой), вспоминая своего мужа, от которого не было вестей c осени 1941-го, уже почти год. 

После окончания войны Вера уехала в Москву, к родителям, которых разыскала. Они еще переписывались с Евдокией какое-то время, но потом связь пропала. Адреса Веры не сохранилось.

Наша семья, потомки сестры Евдокии Тимофеевны Гребенщиковой, были бы очень рады найти потомков Тимофея Тимофеевича Гребенщикова, увидеть его фотографию. Нам известно, что его жена Вера Гребенщикова  уехала к своим родителям в Москву по окончании войны и жила где-то в районе Воробьевых гор. Связь с ними прервалась и переписка ее с женой брата Евдокией, к сожалению,  не сохранилась.

[1] может быть, Старо-Петергофские командные курсы?

[2]Информация из Справочника полевых почтовых станций РККА в 1941-1945 годах» soldat.ru/pps.html