Гусев Василий Андреевич
Гусев
Василий
Андреевич
рядовой / стрелок-радист
8.02.1927 - 29.07.2014

История солдата

Гусев Василий Андреевич, 1927 г.р., родился в д. Лазы Калужской обл. С конца осени-начала зимы 1941 года по середину 1942 года (июль-август) находился в концлагере недалеко от д. Домаворовичи на реке Угра. Фашисты периодически брали у него и других узников кровь для переливания своим раненым солдатам, заставляли работать на оборонительных укреплениях. В июле-августе 1942 года при отступлении фашисты отправили узников, в том числе Василия, на машинах в Германию. По дороге ему удалось бежать и вернуться в родную деревню, где у него был брат Алексей 12 лет, а также два малолетних плямянника - Нина и Владимир. До конца 1944 - начала 1945 года он пробыл в деревне, а в феврале 1945 по достижении 18 лет был призван в армию. Попал в авиационную школу, освоил специальность стрелка-радиста в экипаже истребителя Ил-2. В апреле 1945 года над территорией Венгрии во время боевого вылета его самолет был атакован превосходящими числом самолетами противника. В ходе боя Василию удалось поджечь один самолет врага, но его самолет также оказался подбит. Командир приказал ему прыгать с парашютом, сам при этом предприняв попытку посадить самолет, но погиб. Василий Гусев выполнил приказ командира и эвакуировался из горящего самолета. При приземлении потерял сознание. В бессознательном состоянии его подобрали местные жители. В тот момент эту территорию еще занимали фашисты. Жители - венгерские крестьяне - спрятали Василия у себя в подвале, где он и пришел в себя. Через несколько дней советские войска заняли эту территорию и Василий смог выйти к своим. Однако дальнейшую службу в своем полку он продолжить не смог. Выяснилось, что по документам, как курсант летной школы, он на момент своего вылета в полк зачислен не был, и его боевой вылет был инициативой погибшего командира. За формальное неисполнение приказа Сталина от 1941 года (не бросать боевую машину на территории, занятой врагом), он был отправлен в СМЕРШ, а в дальнейшем в штрафной батальон. После окончания войны был реабилитирован, дальнейшую службу проходил на территории Солнечногорского района Московской обл. (сейчас эта часть называется, кажется, высшие офицерские курсы "Выстрел"). Из рядов ВС был уволен в 1949 году. В 1954 году, будучи в запасе, был призван на сборы, и участвовал в первом испытании советского ядерного оружия на полигоне под Тоцком. Во время испытания находился в укрытии и исполнял обязанности радиста при руководстве операцией. Благодаря чему, скорее всего, и остался жив. 

Впоследствие проживал в п.Менделеево Солнечногорского района Московской обл. Умер в июле 2014 года. Его жена Гусева Нина Максимовна, 1931 г.р., в настоящее время жива. Сын - Гусев Евгений Васильевич, 1968 г.р. 

 

 

Регион Московская область
Воинское звание рядовой
Населенный пункт: Солнечногорск
Воинская специальность стрелок-радист
Место рождения Калужская обл, д. Лазы
Дата рождения 8.02.1927
Дата смерти 29.07.2014

Боевой путь

Место призыва Калужская область
Дата призыва 02.1945
Боевое подразделение 22 учебно-стрелковый полк
Принимал участие освобождение Венгриии

Сентябрь 1944 - март 1945. 22 учебно-стрелковый полк. Курсант.

Март 1945 - апрель 1946. Школа младших авиационных специалистов. Курсант.

Апрель 1946 - март 1947. Отдельный строительно-монтажный батальон. Стрелок.

Март 1947 - январь 1951. Бронетанковая Академия. Старший радиотелеграфист радиостанций малой мощности.

Январь 1951 - март 1951. В/ч 77139. Радиотелеграфист радиостанций малой мощности.

Воспоминания

Гусев В.А. о начале войны в д.Лазы Калужской обл. Обработка воспоминаний - Гусев Е.В.

1941 год, конец июля – начало августа, деревня Лазы, Куйбышевский район, Калужская область.



В небе пролетели самолеты. Один из них сбросил бомбу, потом дал очередь из пушки. Взрыв где-то недалеко, но не рядом. Вонючая пыль. По старой дороге, где отступали наши, бежит лошадь, запряженная в телегу. На телеге раненый солдат. Позади горит армейская машина, кажется, на ней радиостанция. Солдат пытается сбить пламя, но в него попадает пуля, и он умирает. Отец с Петькой Митрофановым пытаются выпрячь из телеги обезумевшую лошадь, лошадь вырывается из рук, ржет, на морде у нее пена, глаза дикие. Кое как лошадь удается успокоить, выпрячь из телеги, отвести от горящей машины. Петька говорит, что убитого солдата надо оттащить от машины, они с отцом перетаскивают тело ближе к лесу, и на следующий день похоронят его в лесу. Кто он - останется неизвестным. Неизвестный солдат, с нашивками сержанта (три кубика?), один из тысяч, погибших на войне при отступлении наших войск летом 41 года от Рославля.
Отступавшие солдаты расположились у школы, за Наташкиным домом. Их было много, человек 200.
Через два дня по дороге приехали немцы на танках. Впереди танков шло несколько мотоциклов BMW, на них сидели автоматчики. Навстречу немцам выбегали деревенские. Некоторые бабки держали в руках иконы, молились. Вдруг, со стороны школы раздалось несколько выстрелов. Один из наших солдат, спрятавшись в кустах, стрелял из маузера. Пуля попала в мотоцикл, он задымил. Ехавший на нем немец, бросил его, и стал драпать к идущим позади танкам. Танки подошли к школе, но не стали стрелять. По ним тоже не стреляли. Немецкий офицер, под прикрытием танка, стал кричать по-русски: «Сдавайтесь! Вы окружены. Если не сдадитесь, вы все умрете!» Солдаты стали выходить из укрытий. Они ломали приклады у винтовок и бросали их на землю. «Ком на хаус!» - кричали немцы и смеялись. В плен наших солдат не брали, просто распускали по домам без оружия, или куда глаза глядят. Фронт к тому моменту был уже под Юхновым, почти в 60 км на восток, и деревня Лазы была к тому моменту глубоко на захваченной территории. Не все солдаты ушли, некоторые остались в деревне. Кто-то потом плотничал, один был кузнецом. Некоторые потом женились на местных бабах. Трое солдат переночевали в избе отца и ушли наутро. Один из них, чувствуя стыд и вину, за то, что пришлось сдаться немцам, рассказал, что у них в отделении была одна винтовка на всех, а у остальных только саперные лопатки и «доски» - муляжи винтовок. На черенке саперной лопатки была надпись «убей врага, завладей оружием». «Вот так и воевали», - говорил солдат, пряча глаза. Есть было особо нечего. Отец жил тогда в хате один с Лешкой. Деда Андрея еще в конце июня забрали в армию , а от мачехи он ушел. Не хотел с ней жить. Хлеба в доме не было. Отец наварил чугун картошки, набрал в огороде огурцов, все поставил на стол. Солдаты поели вместе с ними, спросили закурить. Но табака не было. Наутро солдаты ушли. Куда, как сложилась их судьба, погибли они или выжили, неизвестно. Может, кто-то из них и сейчас еще жив и вспомнит о тех событиях в начале августа 41, в деревне Лазы, тех пацанов, одному из которых было 14, другому не больше 11 , в хате которых они переночевали, и стол, за которым они вместе ели.
Основные части немцев не остались в деревне. Она была в 15 км от дороги на Москву, и не представляла для них интереса. В деревне осталось несколько полицаев, иногда наведывались фрицы. В один из первых дней оккупации они собрали всех оставшихся мужиков и детей постарше в одной из хат и стали брать у них кровь. Кто был способен работать – отправляли на оборонительные работы под Юхнов, где к тому времени была линия фронта. С ними забрали и отца. Ему было 14 лет, он был высокого роста, и выглядел старше. На работах приходилось рыть окопы, строить блиндажи. Работали по ночам. Линия фронта была совсем рядом, и иногда отец слышал, как наши солдаты по ту сторону фронта поют песни. Это было под рекой Угрой. Один берег Угры был высокий, его занимали немцы. Недалеко стояла деревня Домаворовичи, и там же, рядом, находится знаменитая Зайцева Гора – одна из самых ожесточенных и кровопролитных точек сражения, высотка, которую защищали наши части, сдерживающие наступление немцев на Москву осенью 1941 г.
Группа крови у отца оказалась 1, положительный резус. В лагере под Домаворовичами, где отец оказался вместе с другими согнанными туда жителями близлежащих деревень, среди которых было много подростков и совсем еще детей, он пробыл с конца осени 1941 года до середины 1942. Фронт проходил недалеко от лагеря. Выход за пределы лагеря карался расстрелом. По линии фронта шли перестрелки. Работать на окопах приходилось, в основном, ночью. Иногда отец с товарищами видели в небе следы залпов наших реактивных установок – «Катюш», стрелявших по немцам. Это всегда вызывало у них радость: «Что, получили фрицы!» Утро, после ночных работ, в землянку, где жил отец вместе с другими детьми, приходил немец Уве. В землянке жило человек 10 детей. Уве по очереди вызывал детей («Эй, ты, кома е!») и вел к брезентовой палатке, где у них брали кровь. Подходящий просовывал руку в отверстие в палатке и стоял, пока не начинала кружиться голова. Когда Уве видел, что подросток начинает терять сознание, он кричал фельдшеру в палатке «Генук!», и подростка отпускали. Кровь сдавали все примерно раз в две недели. Это продолжалось с конца 1941 года до середины 1942. Сколько крови тогда взяли у русских детей и сколько ее попало в вены раненых немецких солдат сейчас не знает никто. Но одно известно совершенно определенно: детская кровь не пошла фашистам на пользу. Они позорно отступили от Москвы и продолжали отступать дальше под ударами наших войск. Может быть, кровь наших детей и моего отца оказалась для них ядом, который вместе с ударами Красной армии лишил их сначала наглости, а потом и всей их хваленой силы, благодаря которой они прошли парадным шагом по Европейским столицам, но не смогли дойти до нашей, силы, которую они потеряли вместе с миллионами жизней, которая вместе с их останками похоронена в неизвестных могилах по всей нашей земле от Москвы до Бреста.



Гусев В.А. о периоде с начала 1942 года по август-сентябрь 1942 года. Обработка воспоминаний - Гусев Е.В.

1942 год, концлагерь под Юхновым, Калужская обл.



Под Рождество немцы принесли в палатку, где жил Василий и другие дети, подарки: печенье и по 20 грамм шнапса. По ночам по прежнему гоняли на работы, а днем продолжали брать кровь. Когда у кого-то начинали брать кровь – усиленно кормили: давали галеты и маргарин. За месяц кровь брали 3-4 раза. Однажды, Василий простудился. Поднялась температура, из носа рекой текли сопли. В палатку вошли Уве (австриец, который присматривал за детьми) и с ним эсэсовец в черной форме. Эсэсовец показал на Василия рукой и сказал: «Русиш кранк!» (русский больной!). Уве, стоявший рядом, стал возражать ему: «Найн кранк, найн кранк!» (не больной, не больной!). Эсэсовец зло ответил ему: «Драй таг!» (три дня!) и вышел из палатки, выругавшись на выходе: «Шайзе менч!». Эта сцена означала вот что: если через три дня Василий не выздоровет, его расстреляют. Больных в лагере не держали – работать они не могли в полную силу, а их кровь переливать раненым было опасно. Поэтому их просто уводили из палатки и больше их никто никогда не видел. Эсэсовец вернулся через три дня, придирчиво оглядел Василия. «Найн кранк!» - эсэсовец остался довольным, как выглядит Василий, и повел его к палатке, где брали кровь.
В середине лета 1942 года фашистов погнали. Красная Армия наступала, и фашисты, посадив узников лагеря, тех, которые могли работать, в крытые брезентом машины, повезли их в большой лагерь, который находился прямо под Рославлем на Варшавском шоссе. Там Василий встретил свою бабку (мать его мамы)* и стал за ней ухаживать. Наступление наших войск было мощным. В конце августа фронт вплотную приблизился к лагерю. Немцы отступали. В машины с ранеными, идущими в сторону от фронта, они стали подсаживать молодых людей, тех, кто выглядел покрепче, для отправки в Германию. Стариков и больных не брали. Многих расстреляли в лагере, другие, которых фашисты не успели угнать в Германию или расстрелять перед своим поспешным бегством, сумели дожить до прихода наших войск. В одну из машин, идущих от фронта, посадили Василия и нескольких его товарищей. Один их них оказался его знакомым Мишкой из соседней деревни Закрутово. Земля буквально горела от ударов артиллерии. Машины с узниками ехали по ночам, а днем, когда интенсивность артиллерийского огня и бомбежка усиливались, узников выгружали и загоняли отсиживаться в лес. Чтобы отбить охоту бежать, их убеждали, как хорошо будет жить и работать в Германии, как много там будет вкусной еды. Однажды ночью, когда машины шли уже по Белоруссии, Василий предложил Мишке бежать. Мишка стал отказываться, говорил, что боится, и что их наверняка убьют при побеге. Василий решил бежать один. Машины шли сильно растянутой колонной, до идущей следом за ними машины было метров двести. Начинало светать, шел мелкий дождик, видимость была не очень хорошая. Охранник-немец в машине дремал. Василий и его друг сидели рядом у заднего борта. Выждав момент, когда ему показалось, что следующую за ними машину стало хуже видно, он прыгнул за борт, и со всех ног бросился к недалекому и спасительному лесу. Когда он уже влетел в лес, сзади раздались автоматные очереди. Пули свистели и сшибали ветки совсем рядом. Как известно, свою пулю не слышишь, и Василий, борясь с желанием упасть, чтобы спастись от автоматных очередей, продолжал бежать и петлять, как заяц, столько, насколько хватило сил.
Когда он спрыгнул с машины, и драпанул в лес, в тот момент ему показалось, что кто-то прыгнул вслед за ним. Возможно, это был кто-то, тоже решившийся на побег, может быть Пашка, из деревни Воронцово, тоже ехавший с ними. Уже после того, как Василий упал без сил на влажную землю, через какое-то время, отдышавшись и слегка придя в себя, он стал звать Пашку. Но тот так и не ответил. Возможно, он не успел добежать до леса и его убила немецкая пуля. Возможно, если Василию показалось, что Пашка прыгнул вслед за ним, его увезли в Германию. Так или иначе, но больше Пашку Василий никогда не видел.
Немного отдохнув, Василий пошел по лесу дальше в сторону от дороги. Вскоре, уже когда совсем светало, он вышел на поляну, где стоял дом лесника. Он осторожно подкрался к дому. Все было тихо, следов присутствия немцев рядом не было. Немцы панически боялись партизан, и, даже если заходили в лес, то не на долго, и никогда не оставались в лесу на ночь. Василий постучал в окошко. Настороженный лесник рассказал ему, что немцев поблизости нет, но заглядывают полицаи. «Лучше уходи, сынок», - сказал ему лесник, - «не ровен час принесет кого нелегкая, и расстреляют нас обоих». Василий рассказал леснику, что бежал от немцев, что фронт уже совсем рядом, за Рославлем, и что немцы бегут от наших войск. Выслушав, и все еще сомневаясь, лесник, нехотя, разрешил отцу остаться и немного поспать на сеновале. Через пару часов, когда Василий еще спал, лесник разбудил его, накормил отварной картошкой и огурцами, и сказал: «Все, сынок, иди с Богом», дав ему с собой на дорогу краюху хлеба, и указав сторону, куда было лучше идти, чтобы не попасть к немцам. Василий поблагодарил лесника, и ушел. Через некоторое время, изрядно поплутав по лесу, он вышел к дороге, где увидел солдат в плащ-палатках, пилотках и погонах. Издалека солдаты выглядели не как немцы, но погоны смутили его. Дело в том, что с того момента, как он видел солдат Красной Армии последний раз, летом 1941 года, в армии были введены новые знаки различия. Кубики и ромбы заменили погоны с полосками и звездами. Отец первый раз видел солдат в такой форме. Он подумал, что это могли быть власовцы или румыны, воевавшие за немцев, и решил бежать, от греха подальше. Развернувшись в кустах, из которых вел наблюдение за солдатами, он намерился уже дать стрекоча, но его остановил крик: «Эй, пацан, стой! Ты куда?!». Бежать было поздно. «Хотя бы русские», - подумал Василий, и вышел из своего укрытия. От души отлегло, когда Василий понял, что перед ним солдаты Красной Армии. Как полагалось, его отвели в Особый отдел, где допросили: кто он, что, сколько лет, откуда, и что здесь делает? История отца показалась особистам правдивой и убедила их, что перед ними не диверсант, а обычный мальчишка, каких тогда было тысячи, чудом бежавший из немецкой оккупации**.



Примечания
* - мама Василия умерла в 1940 г.
** - Дальше в записи идет рассказ о событиях 1944 года. Видимо, отец перескочил тот период, когда он после бегства от немцев, встретив наших солдат, вернулся в свою родную деревню Лазы, где находился до призыва в армию в конце 1944 начале 1945 года.

Гусев В.А о событиях начала 1945 года в Венгрии. Обработка воспоминаний - Гусев Е.В., Гусева Л.Е.

1945 год, февраль, территория Венгрии.
Василия вызвали в особый отдел полка. «Хочешь летать?», - спросил его майор. Кроме него в комнате был незнакомый капитан с погонами летчика. «Как это, летать?!» - «Знакомься», - майор указал на капитана (фамилию капитана отец не вспомнил- прим. Гусева Е.В.). Капитан был по национальности осетин. «Станция «Прохладная» - знаешь?», - спросил у Василия капитан. «Знаешь, я – русский асс. Ты немецких ассов видел? А я – русский. Мне не нужен радист, стрелок нужен. Согласен?» - капитан говорил быстро, скороговоркой. «Я злой на немцев! От чего же не согласиться?!» - не раздумывая ответил Василий. «Тогда, полетим!».
И сейчас же, без подготовки, Василий оказался вместе с капитаном на месте стрелка-радиста в «Ил-2». Конструкция «Ил-2» была усовершенствована к концу войны. Первые модели самолетов не имели места стрелка, и поэтому, не смотря на свою мощную броню, благодаря которой «Ил-2» прозвали «летающим танком», были уязвимы со стороны хвоста. Капитан зарядил Василию пулемет, показал, как целиться, как стрелять. «Когда полетим, буду пускать шары, а ты их сбивай». Взлетели. Василий вцепился в ручки пулемета Дегтярева, которым вооружались новые «Ил-2». В самолете, на высоте от Земли было непривычно и жутковато. Вдруг он увидел летящие шары. Шаров было штук шесть, с разных сторон. Василий растерялся – с какого начинать? А шары между тем уже пропадали из видимости. Сообразив, что если он еще немного помедлит, то не собьет ни одного шара, Василий начал стрелять. В итоге, из шести шаров ему удалось сбить три. Это результат, видимо, устроил капитана. «Завтра летишь со мной на задание», - сказал тот, без лишних слов, когда самолет вернулся на аэродром.
Отдельный штурмовой истребительный полк, в котором служил капитан, в начале февраля 1945 года участвовал в наступательной операции наших войск в Венгрии. Боевые вылеты осуществлялись тройками. Командир звена в бою занимал позицию выше, его задачей было следить за тем, чтобы истребители противника не могли внезапно атаковать звено верху. Штурмовики «Ил-2» оказывали нашим наступающим соединениям огневую поддержку с воздуха. Василий сделал со своим командиром уже 6 вылетов. В бою пока что работы у него не было, звену штурмовиков удавалось выполнять задания без атак со стороны немецких самолетов. С высоты Василий видел, как фашисты драпают в пламени пожаров, взрывов бомб и снарядов. Это был его седьмой боевой вылет… «Василь, смотри в оба, сейчас твоя работа будет», - услышал Василий голос своего командира. Странно, подумал Василий, по радио предупреждения об атаке вражеских истребителей, он не слышал. Но, раз командир сказал, значит, ему виднее. Василий внимательно всматривался в небо, стараясь разглядеть точки вражеских самолетов. И вот он! Сверху быстро приближается черная точка, вот она уже имеет очертания мессера, вот уже виден вражеский пилот атакующего самолета. Василий ловит его в прицел, сводит ручки пулемета, выпускает в ненавистного врага весь боезапас, все 72 патрона. «Хорош, хорош!» - слышит он голос капитана, и видит, как задымивший мессер быстро сваливается вниз и врезается в землю. Есть первый сбитый в бою враг! Но, бой еще не окончен. Василий видит, как их самолет горит. Зашедший сверху другой мессер поджег их машину. «Василий, готовься», - слышит он голос командира, - «по моей команде прыгай!». «Я не могу один!». «Прыгай, это приказ!». Василий открывает фонарь и переваливается через борт самолета. Парашют открывается быстро. Василий видит, как стремительно теряет высоту их самолет, как, не долетев до земли, он взрывается, как гибнет его командир вместе с боевой машиной.
Земля стремительно приближается к нему. Сильный удар… Это был первый его прыжок с парашютом. Он теряет сознание.
Следующее воспоминание. Он лежит в темноте. Холодно. Кто протирает вином ему лицо.
Потерявшего сознание Василия подобрали местные жители. Место, где он приземлился, находилось недалеко от венгерского города Секешфехервар. В городе к тому моменту еще находилась группировка немецких войск. Семья, подобравшая солдата в советской форме, спрятала его в подвале своего дома и укрывала от фашистов несколько дней, пока город не заняли войска Красной Армии. В семье была женщина - учительница, которая говорила по-русски. Она и рассказала Василию, где он оказался. После прихода наших войск Василий вышел к своим в.
И снова оказался в особом отделе. Порядок был обычный: называешь имя, звание, номер части. В твою часть отправляют запрос. Если часть подтверждает наличие в ней, такого-то бойца, идешь служить дальше в свою часть. Если нет – значит ты подозрительный тип, скорее всего, шпион. На запрос о рядовом Василии Гусеве из его полка пришел ответ, что такого солдата по спискам полка не значится. Трудно сейчас сказать, где именно в огромной военно-бюрократической машине произошел сбой, но скорее всего, дело было в том, что курсант Василий Гусев слишком быстро попал в штурмовой авиационный полк, благодаря стремительности и напору своего командира, которому был нужен способный и смышленый стрелок, и было мало дела до штабной писанины и бумаг. Его просто не успели провести по штату полка. Теперь же командир его не мог ему помочь, потому что сгорел в самолете, не дотянув до земли, в том бою, когда Василий сбил вражеский мессер.
И оказался Василий Гусев в штрафном батальоне, куда попадали не только за нарушение воинского долга, но и по многим другим причинам, главной из которых была сама война, очень часто вынуждающая людей принимать решения и совершать поступки, не укладывающиеся в формальные рамки правил и приказов.
Василий пробыл в штрафбате два года. Все это время его дело ходило по различным военным инстанциям, и в конце концов, завершилось полным снятием с него всех подозрений и обвинений. В 1947 году он оказался в Москве, куда его направили для поступления в военную Академию. Чтобы поступить в Академию его семи классов, которые он успел закончить до начала войны в деревенской школе, оказалось мало. Начальник Академии, генерал Васильев, решил отправить не сумевшего сдать экзамены бойца на полигон, служить по специальности радистом, а заодно, готовиться к поступлению на следующий год. На полигоне был офицер, по образованию учитель математики. Он обещал подготовить Василия по программе 10 классов. Но, к сожалению, не смог выполнить свое обещание, потому что тяжело болел, и был направлен из части в госпиталь, откуда в часть уже не вернулся.
Василий Гусев находился на службе в рядах Красной Армии до 1951 года, когда был демобилизован. В общей сложности, с 1944 года он прослужил больше семи лет.

Награды

Награды. Лицевая сторона.

Награды. Лицевая сторона.

Награды. Оборотная сторона.

Награды. Оборотная сторона.

Фотографии

Автор страницы солдата

Страницу солдата ведёт: