ПРОСТАЯ ИСТОРИЯ ОБ ИВАНЕ КОРНЕЕВЕ ИЗ ОЛЬХОВ

 Мой собеседник Иван Петрович Корнеев, мы расположились с ним на крыльце Лобойковской администрации. Несколько минут Иван Петрович молчит, собираясь с мыслями, потом неуверенно спрашивает: «С чего же мне начинать?»

- Давайте с детства, вы родились в 1923 году, здесь, в Лобойково?

Нет. Родился и вырос я в хуторе Ольхи. Мудры были предки, называя наш хуторок не по имени какого-то политического деятеля, а вот так просто и душевно — Ольхи. Много этих деревьев было вокруг, так что за названием, как говорится, далеко ходить не надо было.

Отца своего, можно сказать, я и не помню. Он умер, когда мне было три года. Остались мы впятером: мама, две стар­шие сестры, я и младшая сест­ренка. Жили бедно, попробуй-ка прокормить такую семью на мамины трудодни. А потом младшая сестра заболела и умерла.

Проучился я всего лишь четы­ре класса начальной школы у нас в Ольхах. Чтобы продол­жать обучение, надо было ез­дить в Лобойково. Ездить?! Ходить, ну уж если очень пове­зет, то кто и подвезет на волах или лошади. Но это нам было не потянуть, и поэтому счел свое обучение законченным.

-  А что из себя представлял хутор? Каким он вам запомнил­ся?

- Одна улица растянулась почти на километр, было ше­стьдесят дворов. А прямо за околицей — поля колхоза «Большевик». Надо отметить, что в те годы хозяйство из пе­редовых не выходило. Люди работали хорошо, добросове­стно.

 - Но как же так: хозяйство не выходило из передовиков, а вы говорите, что жили бедно?

-  Что удивительного, де­нег-то не платили, рассчитыва­лись  в конце года, кто что на трудодни заработал, то и по­лучай. А трудодень раз на раз не приходится. Чуть проштра­фился— десяток долой, а это ощутимо било по карману. Да и получит мать расчет, что-то надо купить, отдать долги — вот и разбежались денежки. Опять год жди расчета.

 -  Ну почти как сейчас...

-  Э, нет, сейчас еще хуже. Зажимают крестьянина, про­дыху не дают. Вспоминаю, как мы, дети, старались во всем по­ходить на родителей. Они ра­ботали, не покладая рук, и мы за ними. А теперь, посмотри, иной парень уже, а все сидит на родительской шее. А нач­нешь совестить, так и пошлет куда подальше. Отчего это все? Вот молодые шумят, нет рабо­ты на селе! Да когда ее у кресть­янина не было? Сев закончили, вот тебе и ремонт техники, не зря же говориться «как пото­паешь, так и полопаешь». Ре­монт закончен, а тут и весна, опять в поле.

-  Давайте все же вернемся в прошлое: в 1934 году вы за­кончили школу и...?

  - Летом работал на волах возницей. С волами еще ниче­го, ну заупрямится какой, где уговорами, где пинком, а в ос­новном лаской и стронешь, и пошел потихоньку. А одно лето пас телят, вот морока. Зимой направляли меня помощником скотника. Так проработал до ше­стнадцати лет, а затем по­ступил на курсы тракто­ристов. Учили нас хорошо, хотя и техника была еще та: СТЗ с железными коле­сами. Но самое главное ра­зобраться, а мотор в прин­ципе одинаковый, только ходовая часть  отличается. Когда появились ЧТЗ, переучил­ся на них, так и работал до самой войны. Конечно, непросто да­вались результаты, но по­степенно приходил опыт. Мы же как выехали вес­ной, так и постоянно были в поле. Выпросишь у бри­гадира вечер, чтобы в бане помыться, а потом па­шешь. Зато земля нас по­радовала, в 1935 году был большой урожай. На тру­додень давали до пяти ки­лограммов зерна.

- О войне узнали как?    

- Из радиоприемника, был у нас на полевом стане. Мужчины сразу потянулись к воен­комату. Наш год хоть и был призывной, но снача­ла мобилизовали  тех, кто до мар­та кто был рожден. Так что меня призвали только в конце апре­ля 1942 года. Собрали, постро­или у военкомата, выслушали мы напутственное слово пред­седателя, стариков и тронулись в Дубовку. Там готовили мар­шевые роты. Попал на курсы младших командиров. И через два с половиной месяца дали мне, сержанту, пятнадцать че­ловек украинцев, татар, киргизов на обучение. Появились ав­томаты ППШ, а полк наш был стрелковый, вот и пришлось мне эту «разношерстную» братию натаскивать всему тому, чему научили меня. Затем направили нас в Се­вастополь. Но успели доехать только до Новороссийска. Се­вастополь пал. Часто размыш­ляю, повезло или нет? По рас­сказам очевидцев, там был фор­менный ад, но и героизм наших солдат и матросов достиг свое­го апогея. Вымотали фашиста основательно...

Вернули нас на станцию Филоново. А в четырех кило­метрах — село Буданово, там и стали обучать, так как влились мы уже в 41 стрелковый полк. Немец стягивал силы, гото­вясь к взятию Сталинграда, дня не проходило, чтобы на нас не пикировали «мессершмидты», бомбили постоянно.

Затем нас отправили в пе­шем строю на Донской фронт. Шли сутки, только подошли к своим позициям, как сразу ко­манда: «Наступаем!». Нам про­тивостояла итальянская диви­зия. Вот мы им и задали «пер­цу» какого следует, кинулись «макаронники», как зайцы, по­бросали все, что можно было. Мы тогда взяли много трофе­ев... Заняв новый плацдарм, от­ражали атаки немцев, которые пытались развернуть силы, чтобы направить свой «кулак»

на Сталинград. Во время оче­редного наступления был ра­нен и направлен в госпиталь. После лечения в свой полк не попал. Послали в саперный ба­тальон, при третьей танковой армии, 7-го танкового корпуса. Рабочие руки нужны были всегда, а де­лать приходилось все: и мосты строили, и минные поля расчищали.

Так на танке и въехали в Берлин, бои уже затиха­ли, нас перекинули в Че­хословакию. Помогли братушкам. Как нас встреча­ли! Единое цветочное море. Вскоре радостное известие: война закончена. Как передать те чувства, радость! Счастье, что жив и можешь вернуться, об­радовать мать, гордость, что ты воин — освободи­тель!

Вернулся в родную Ольховку, парень видный, на груди три ордена:  один Оте­чественной войны II степе­ни, и два Красной звезды, руки, ноги, голова целы. Какое же девичье сердце устоит. В 1946 году взял в жены дивчину. Поплясали на свадьбе, попели и, что греха таить, славно погу­ляли. И вновь работа. С женой двоих детей подня­ли — сына и дочку.

В 1976 году перебра­лись из хутора в Лобойково. Работал механизато­ром. механиком. В 1983 году ушел на пенсию. Но еще четыре года продол­жал работать механиком. А после сказал: «Хватит».

Теперь отдыхаю. Женуш­ка меня подвела, три года назад померла. Но дети и внуки не забывают.

-  Сколько же внуков?

 - Четверо, да уже и трое правнуков есть.

В. Журавлев. «Даниловские вести».    № 113 (9797) 20 сентября 2001 г.

.