Больше 5 лет прослужил на Тихоокеанском флоте мой дедушка, Анатолий Михайлович Горбушин.

В 1945м участвовал в боевых действиях в войне с Японией. Он очень редко вспоминает о том страшном времени…

Невысокого роста, худенький, он выглядел почти ребёнком в свои 17 лет. Американские матросы с кораблей союзников шутили, показывая пальцы: тебе что, мол, 10 лет? Он смеялся вместе с ними и отвечал: «Двадцать!»

Это было в самые первые дни их пребывания на Аляске, где советские моряки проходили обучение на американских кораблях. А до этого – три месяца в учебке, во Владивостоке, откуда уже сформированной командой новоиспеченные матросы были доставлены в порт на соседний континент кораблем «Либерти».

Вначале всё было в диковинку: и непонятная речь, и непривычные условия жизни… Больше всего поразила столовая, где было такое изобилие продуктов, что казалось- они попали в сказку. Сыры, масло, сало, фрукты – ешь, сколько хочешь!

-Я прибавил в весе за месяц 9 кг!- смеялся дедушка- и апельсины полюбил, никогда их раньше не ел…

Раньше он не ел не только апельсины. Война ведь, жили очень голодно…

Все 16 советских команд, обучающихся летом 45-го у союзников, получили военные корабли и ушли в порт приписки- Петропавловск-Камчатский. «Десантный 50», ставший для дедушки родным домом на долгие 5 лет, казался ему самым лучшим.

- Жили мы как одна семья… На флоте нельзя по-другому. Всё было расписано даже не по минутам, а по секундам: как тревога, бывало, кинешься к пушке почти нагишом, одежда в руках… Тут уж не до прихорашивания…

Пушка, за которой был закреплён Горбушин, называлась «Орликон». Во время боя артиллерист прикреплялся к боевому орудию специальными ремнями, и они действовали как один организм, единая сила. Проверить друг друга в бою им пришлось очень скоро, всего через сутки после прибытия в Петропавловск-Камчатский.

Задание- идти с десантом на Курилы, там шли ожесточённые бои с японцами. «Десантный» был во втором эшелоне, на борту больше двухсот бойцов-десантников. У первого эшелона высадка в 4 утра, у второго- в 8. Остров Сюмусю, место высадки, заволокло дымом от беспрерывных залпов орудий, стрёкот автоматов завис над берегом как плотное облако. Трапы выброшены, десант устремляется на сушу, но под огнём японцев больше половины не достигают берега. Раненые и мёртвые – на трапе, в воде, на первых метрах суши… Плотный огонь не прекращался до тех пор, пока два корабля первого эшелона не были разбиты полностью. «Десантный» подходил дальше вдоль берега и команда его, сжав зубы, яростно готовила орудия к следующему бою. Снаряды посыпались сразу, как только приблизились к острову. Два взорвались буквально в метре от «Орликона». Оглушенный наводчик Горбушин повис на ремнях, а когда очнулся, увидел возле себя раненного в голову помощника заряжающего и убитого Вальку Ковригина, друга, ему осколком перерезало горло…

- Счастливый я, наверное, в рубашке родился… Кругом смерть, ужас, а я нажимаю и нажимаю на спусковой крючок… Всё гремит, воет, корабль горит… «Десантный» горел. Пробоины были выше ватерлинии, корабль уверенно держался на волнах, но пожар бушевал со страшной силой, и это грозило взрывом, ведь в артпогребе был огромный запас снарядов. По приказу командира корабля артпогреб затопили. Там был и хлеб…

На помощь уже спешили корабли других эшелонов, пожар удалось потушить.

- Японцы дрались с таким отчаянием, – рассказывал дедушка,- что становилось жутко. Например, в блиндаже все они были прикованы цепями, чтобы стояли насмерть. Цепь длиной 2-3 метра, можно только чуть-чуть передвигаться. Все они были смертники… Если вдруг кто-то из них попадал в плен к нашим и оставался живым, его потом убивали свои же. Такого человека, который не убил себя в минуту опасности, они презирали. Потому, и на торпедах сами себя взрывали, и самолеты свои бросали прямо на корабль… Сильно злые, хуже, чем немцы в бою…

Обгоревший, с пробитыми бортами, «Десантный» шел всё же своим ходом, содрогаясь на морской глади сильным своим корпусом, напрягая всю свою израненную  железную мощь, чтобы увезти подальше от этого ада оставшихся двенадцать человек команды. Этот многочасовой бой на Сюмусю стал и для матроса Горбушина, и для «Десантного» первым и последним боевым крещением. Корабль заслужил недолгий отдых в ремонтном доке, а юный морской артиллерист – медаль адмирала Ушакова, очень весомую награду на флоте.

А война была закончена ровно через сутки после того, как обновлённый «Десантный» вышел из дока. Теперь ему надо было нести мирную службу.

Дедушка вернулся в родной Куртамыш только в 49м. На летней танцплощадке в городском саду познакомился с девушкой Катей, приехавшей по распределению из Воронежской области. Взаимная симпатия очень скоро переросла в настоящую крепкую любовь, и следующие пол века два этих замечательных человека уже не расставались. Дом, построенный своими руками, сын и дочь, пять внуков…

Время как сквозь сито просеивая годы, оставляет самое существенное…  Поэтому с дедушкой на протяжении всей жизни оставалась боль за ту жестокую войну, о которой он не любил вспоминать, потому что пролито слишком много крови. Крепкая мужская дружба, необъяснимая тяга к океану, к американскому кораблю, который верно служил русским морякам. Остаётся его простая житейская мудрость, мужицкая основательность, спокойный и добрый нрав.

- Сердце болит за Курилы…- говорил он.-Нельзя их отдавать Японии, ведь там столько наших ребят полегло!

Вот они, живые отголоски далекой-далекой войны…